Letter 1353 and Letter 1768: Difference between pages
m (1 revision imported) |
No edit summary |
||
| Line 1: | Line 1: | ||
{{letterhead | {{letterhead | ||
|Date= | |Date=28 May/9 June 1881 | ||
|To=[[Anatoly Tchaikovsky]] | |To=[[Anatoly Tchaikovsky]] | ||
|Place=[[ | |Place=[[Kamenka]] | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. | |Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 1354) | ||
|Publication={{bib| | |Publication={{bib|1966/44|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том X}} (1966), p. 124–125 | ||
}} | }} | ||
==Text== | ==Text== | ||
| Line 11: | Line 11: | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Translator= | |Translator= | ||
|Original text={{right | |Original text={{right|''Каменка''<br/>28 мая 1881 г[ода]}} | ||
{{centre|Голубчик Анатоша!}} | |||
Хотел я тебе послать вчера 300 р[ублей] сер[ебром], ужиленных от Колиного долга, — но у меня попросила взаймы Таня 75 р[ублей] для отдачи Саше Базилевской. Я не мог, конечно, не дать, но вследствие того пришлось от тебя отнять сто. Надеюсь, что эта сумма, а также 100, которые тебе посылает Саша за твои расходы на Таню (кроме дога, который Лева вышлет из Киева), составят маленькую сумму, способную немножко поправить твой бюджет. Если же этого мало, то, пожалуйста, напиши откровенно, и я постараюсь ещё выслать. Я решился надуть Юргенсона и отдать ему не всю сумму, дабы не остаться связанным безденежьем до октября. | |||
Саша перед приездом Тани начала было серьёзно поправляться, — но теперь опять сделала несколько шагов назад. Таня совершила путешествие скверно, все время пила вино, нюхала эфир и хлороформ, в Киеве остановилась и посылала за доктором и сюда явилась вся пропитанная этими ядами. Едва приехала, как рассказала Саше с рыданиями о всем, что вы терпела в Москве. Этого было достаточно, чтобы с Сашей сделалась истерика и чтобы на другой день она опять явилась из своей комнаты бледно-зелёной, жёлтой и худой. У Тани преложная система посылать сотни успокоительных телеграмм вроде: ''совершенно здорова, удивительно бодра'', а потом, приехавши, сразу нанести тяжёлый удар, рассказав правду. По-моему, положение Тани не заключает в себе ничего физически серьёзного, — но она получила моральное потрясенье, от которого только время и забвение её вылечат. Но я боюсь за ''Сашу''. Вчера вечером Таня сидела у меня и с истерическими рыданиями и в страшном состоянии нервов рассказывала мне про историю Трубецкого. Мне стоило огромных усилий её успокоить. Однако ж нам удалось сделать так, что Саша обо всем этом не знала и ночь провела хорошо. Сегодня обе в сносном состоянии. Ах, Толичка! как иногда мне хочется убежать куда-нибудь далеко отсюда! Но именно теперь я им нужен и останусь. | |||
Анатоша! Неужели тебя, бедненького, не пустят раньше сентября? | |||
Воображаю, сколько ты, бедный, выстрадал во время пребывания Тани в Москве! | |||
{{right|Твой П. Чайковский}} | |||
Целую крепко. Правда ли, что ты хочешь жениться на Катковой? | |||
{{right|Твой, П. Чайковский}} | |||
|Translated text= | |Translated text= | ||
}} | }} | ||
Revision as of 14:34, 2 April 2020
| Date | 28 May/9 June 1881 |
|---|---|
| Addressed to | Anatoly Tchaikovsky |
| Where written | Kamenka |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1354) |
| Publication | П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 124–125 |
Text
| Russian text (original) |
Каменка 28 мая 1881 г[ода] Голубчик Анатоша!
Хотел я тебе послать вчера 300 р[ублей] сер[ебром], ужиленных от Колиного долга, — но у меня попросила взаймы Таня 75 р[ублей] для отдачи Саше Базилевской. Я не мог, конечно, не дать, но вследствие того пришлось от тебя отнять сто. Надеюсь, что эта сумма, а также 100, которые тебе посылает Саша за твои расходы на Таню (кроме дога, который Лева вышлет из Киева), составят маленькую сумму, способную немножко поправить твой бюджет. Если же этого мало, то, пожалуйста, напиши откровенно, и я постараюсь ещё выслать. Я решился надуть Юргенсона и отдать ему не всю сумму, дабы не остаться связанным безденежьем до октября. Саша перед приездом Тани начала было серьёзно поправляться, — но теперь опять сделала несколько шагов назад. Таня совершила путешествие скверно, все время пила вино, нюхала эфир и хлороформ, в Киеве остановилась и посылала за доктором и сюда явилась вся пропитанная этими ядами. Едва приехала, как рассказала Саше с рыданиями о всем, что вы терпела в Москве. Этого было достаточно, чтобы с Сашей сделалась истерика и чтобы на другой день она опять явилась из своей комнаты бледно-зелёной, жёлтой и худой. У Тани преложная система посылать сотни успокоительных телеграмм вроде: совершенно здорова, удивительно бодра, а потом, приехавши, сразу нанести тяжёлый удар, рассказав правду. По-моему, положение Тани не заключает в себе ничего физически серьёзного, — но она получила моральное потрясенье, от которого только время и забвение её вылечат. Но я боюсь за Сашу. Вчера вечером Таня сидела у меня и с истерическими рыданиями и в страшном состоянии нервов рассказывала мне про историю Трубецкого. Мне стоило огромных усилий её успокоить. Однако ж нам удалось сделать так, что Саша обо всем этом не знала и ночь провела хорошо. Сегодня обе в сносном состоянии. Ах, Толичка! как иногда мне хочется убежать куда-нибудь далеко отсюда! Но именно теперь я им нужен и останусь. Анатоша! Неужели тебя, бедненького, не пустят раньше сентября? Воображаю, сколько ты, бедный, выстрадал во время пребывания Тани в Москве! Целую крепко. Правда ли, что ты хочешь жениться на Катковой? Твой, П. Чайковский |
