Letter 219

Date	20 December 1870/1 January 1871
Addressed to	Aleksandra Davydova
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 16, л. 64–64)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 364–365 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 167–168 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 71–72 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 244–245 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 69–70 (English translation)

Text

Russian text (original)

20 декабря 1870 Голубушка моя! Твоё письмо меня тронуло и вместе с тем устыдило. Удивляюсь только, как ты можешь хоть единую минуту сомневаться в неизменности моей горячей любви к тебе. Моё молчание есть отчасти леность, а отчасти то, что для письма требуется спокойно состояние духа, какового я почти никогда не могу добиться. Я или в консерватории, или с лихорадочной торопливостью спешу свободный час посвятить сочинению, или меня увлекают, или ко мне приходят, или я так утомлён, что могу только спать. Словом, жизнь моя слагается так, что я не умею сыскать удобной минуты для переписки с людьми столь близкими сердцу. как ты, моя добрая и милая Саня. Впрочем, я уже писал тебе однажды подробно, что хотя мы с тобой живём и врозь, но ты играешь в моей жизни весьма значительную роль. В трудных минутах мысль всегда инстинктивно вращается к тебе; думаешь себе: «уж если очень плохо придётся, пойду к ней»; или: «сделаю так, Саша бы непременно так посоветовала»; или «не написать ли ей? что она скажет». Но за всем тем жизнь продолжает развёртывать свой свиток и увлекает в свою пучину, не давая времени остановиться, укрепиться, одуматься. Ближайшая среда заедает все время и опутывает с ног до головы. Зато с каким восторгом мечтаешь о том, как бы на время отделаться от этой среды, подышать другим воздухом и погреться около любвеобильного твоего сердца. Это лето думаю во что бы то ни стало побывать у тебя; за границу, наверное, не поеду. С каким наслаждением поцелую тебя и всех твоих. Благодарю за карточки. Все четыре девочки милы, и каждая имеет особые прелести. Серьёзное лицо Тани мне ужасно симпатично. Я живу давно установленным порядком. Пишу понемногу новую оперу и вращаюсь среди тех же людей и той же обстановки. Все более и более сживаюсь с Москвой, так что мне теперь немыслима жизнь в ином месте. Третьего дни приехал ко мне проездом в Петербург Модя. Он едет в сию столицу по высшему приказанию. Я им не вполне доволен за то, что не умеет (впрочем, так же, как и я) легко обходиться при малых средствах; но вообще говоря, он мне нравится; боюсь только, что не будет усердно служить; для него это необходимо, а между тем честолюбия в нем мало. Толя перейдёт зимой сюда. Вижусь изредка с Вашими. Сегодня обедал у Кат[ерины] Вас[ильевны] с Модей. Она мила по-прежнему. К Лизавете Сергеевне начинаю привыкать. Она чрезвычайно любезна. Бываю у Дервиза; в день вашей свадьбы мы обедали у него и пили за ваше здоровье. Письмо сестрицы очень трогательно, но что ж делать, если жизнь сводит и разводит людей помимо их желаний и стремлении. Я ей напишу. Ты поступила превосходно, пригласив её в Вербовку. Целую тебя, моя дорогая, милая, также и Леву и всех. С Новым годом! Модя тоже целует. П. Чайковский