Letter 349

Date	19 April/1 May 1874
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Rome
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1086)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 433–434 П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 202–204 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 87–88 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 349–350 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 85–86 (English translation)
Notes	Original incorrectly dated "20 April/1 May"

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Рим 1 мая/20 апреля 1874 г[ода] Милый Толя! Напала на меня непомерная тоска вследствие одиночества, и вот, чтоб облегчить душу, пишу к тебе. Одиночество вещь хорошая, и я первый люблю его, но в меру. Вот уже завтра неделя, что я выехал из России, и хоть бы с кем-нибудь словечкам перемолвился; кроме служителей в отелях и кондукторов на дороге, никто от меня не слышал ни единого звука. Утро все бродил по городу и видел действительно капитальные вещи, т. е. Колизей, термы Каракаллы, Капитолий, Ватикан, Пантеон и, наконец, верх торжества человеческого гения — собор Петра и Павла. Потом пообедал в table d'hôte, потом ходил по Corso, и тут-то на меня налетел сплин, от которого стараюсь спастись письмом и чаем, который сейчас буду пить. От Петербурга до Венеции я ехал не останавливаясь; только в Варшаве пришлось ночевать, так как 12-часовой петербургский поезд не имеет непосредственного сообщения с заграничным. Дорога меня немного утомила, но чрезвычайно благотворно подействовала на очень напряженную нервную систему. В Венеции я остался 1½ суток и не особенна сильно наслаждался. Впрочем, ты, кажется, был в этом странном городе и, вероятно, согласишься со мной, что он производит тоскливое впечатление. Там я по телеграфу снёсся с Миланам и, узнав, что «Жизнь за царя» пойдёт не ранее 12 мая/30 апреля, решился проехать на юг, причём миновал Флоренцию. Я стараюсь пользоваться охлаждением температуры, которая в Венеции опустилась гак низко, что я буквально мерз в своей комнате. Для пребывания в Неаполе это охлаждение, распространившееся по всей Италии, очень выгодно, ибо уж если начнутся жары, так они будут очень мучительны, и половина удовольствия пропадает. За исключением достопримечательностей Рима исторических и художественных, самый город с его узкими и грязными улицами не представляет особенного интереса, и я не понимаю, как можно (после нашего русского простора) проводить здесь целую жизнь, как это делают некоторые русские. Денег у меня оказывается вполне достаточно, и я могу, ни в чем себе не отказывая, изъездить всю Италию. Я взял в Венеции так называемый biletto circolare, который стоил всего 173 франка, и с этим билетом я имею право доехать до Неаполя и потом: назад до Милана, — необыкновенно дёшево. Кстати о деньгах! Представь себе, что с самого отъезда из России я упрекаю себя в чёрством эгоизме. Вместо экскурсии по Европе мне бы следовало принять деятельное участие в уплате долгов твоих и Модеста. Мысль эта положительно отравляет моё путешествие. Вот, думаю себе, я гуляю по Ватикану, а бедный Толя старается измыслить средство заплатить какому-нибудь назойливому кредитору. Если б ты знал, как ядовито уязвляет меня раскаяние. Но пойми, что я помешался на поездке в Италию. И преглупо: уже если хотел рассеяться, поехал бы в Киев или даже Крым, — и дёшево и сердито, Милый Толя, обнимаю тебя так же крепко, как люблю, а уж люблю поистине крепко. П. Чайковский Дорого бы я дал, чтобы ты вдруг здесь очутился.

Rome 1 May/20 April 1874 Dear Tolya! I've been seized by an overwhelming melancholy due to solitude, and so, to ease my soul, I'm writing to you. Solitude is a good thing, and I'm the first to love it, but in moderation. Tomorrow it will already be a week since I left Russia, and I wish that I could at least exchange a word with someone; apart from the hotel staff and the conductors on the railway, no one has heard a single sound from me. I strolled around the city all morning and saw the really important things, i.e. the Coliseum, the Caracalla baths, the Capitol, the Vatican, the Pantheon, and, finally, that triumphant pinnacle of human genius — the Cathedral of Peter and Paul. Then I had dinner at the table d'hôte, then walked along the Corso, and then I was struck by a need to vent my spleen, by way of this letter and tea, which I'm just about to drink. I rode from Petersburg to Venice without stopping; I only had to the spend the night in Warsaw, since the 12 o'clock Petersburg train doesn't have direct connections with the foreign one. The journey made me a little tired, but had an extremely beneficial effect on my very tense nervous system. I stayed in Venice for 1½ days and didn't really enjoy it very much. Anyway, I think that you've been to this strange city, and will probably agree with me that it makes a dreary impression. There I communicated by telegraph with Milan, and, having learned that "A Life for the Tsar" would not be going on before 12 May/30 April, I decided to travel south, missing Florence. I am trying to take advantage of the cooling temperature, which in Venice dropped so low that there was literally a frost in my room. This cooling, which has spread throughout Italy, is very beneficial for my stay in Naples, because it will be very uncomfortable if it starts to heat up, and half the pleasure will be lost. With the exception of the historical and artistic attractions of Rome, the city itself, with its narrow and dirty streets, isn't particularly interesting, and I don't understand how it's possible (after our Russian expanse) to spend your whole life here, as some Russians do. It turns out that my funds are quite adequate, and I can travel all over Italy without denying myself anything. I took the so-called biletto circolare in Venice, which cost 173 francs in total, and this ticket entitles me to travel to Naples and then back to Milan, exceptionally cheaply. Speaking of money! Just imagine that since leaving Russia I've been reproaching myself for my callous selfishness. Instead of touring Europe, I ought to have taken an active role in paying off your and Modest's debts. This thought positively poisons my journey. Here I am, I think to myself, walking around the Vatican, while poor Tolya is trying to come up with a way to pay off some annoying creditor. If only you knew how poisonously my conscience is pricking me. But you know how I'm obsessed with going to Italy. And it's stupid because if I just wanted to distract myself, I'd go to Kiev or even Crimea — and cheaply and cheerfully. Dear Tolya, I hug you as warmly as I love you, and I love you warmly indeed. P. Tchaikovsky What I wouldn't give for you to suddenly find yourself here.