Letter 570: Difference between revisions
m (1 revision imported) |
No edit summary |
||
| Line 7: | Line 7: | ||
|Publication={{bib|1900/35|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 1}} (1900), p. 535–536 (abridged)<br/>{{bib|1940/210|П. И. Чайковский. Письма к родным ; том 1}} (1940), p. 281–282 <br/>{{bib|1955/37|П. И. Чайковский. Письма к близким}} (1955), p. 122 <br/>{{bib|1961/38|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том VI}} (1961), p. 141 <br/>{{bib|1981/81| Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography}} (1981), p. 119–120 (English translation; abridged) | |Publication={{bib|1900/35|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 1}} (1900), p. 535–536 (abridged)<br/>{{bib|1940/210|П. И. Чайковский. Письма к родным ; том 1}} (1940), p. 281–282 <br/>{{bib|1955/37|П. И. Чайковский. Письма к близким}} (1955), p. 122 <br/>{{bib|1961/38|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том VI}} (1961), p. 141 <br/>{{bib|1981/81| Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography}} (1981), p. 119–120 (English translation; abridged) | ||
}} | }} | ||
==Text== | ==Text and Translation== | ||
{{Lettertext | {{Lettertext | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Translator= | |Translator=Brett Langston | ||
|Original text={{right|''Глебово''<br/>9 июня}} | |Original text={{right|''Глебово''<br/>9 июня}} | ||
Вчера получил твоё письмо, милый Модя. Сначала твои критики на выбор «''Онегина''» меня разозлили, но это продолжалось одно мгновение. Пусть моя опера будет несценична, пусть в ней мало действия, — но я влюблён в образ Татьяны, я очарован стихами Пушкина и пишу на них музыку потому, потому что меня к этому тянет. Я | Вчера получил твоё письмо, милый Модя. Сначала твои критики на выбор «''Онегина''» меня разозлили, но это продолжалось одно мгновение. Пусть моя опера будет несценична, пусть в ней мало действия, — но я влюблён в образ Татьяны, я очарован стихами Пушкина и пишу на них музыку потому, потому что меня к этому тянет. Я совершенно погрузился в сочинение оперы. Правда и то, что нельзя себе представить обстановки более благоприятной для сочинения как та, которою я пользуюсь здесь. В моем распоряжении целый отдельный, превосходно меблированный дом; никто, ни одна душа человеческая, кроме Алёши, не появляется ко мне, когда я занят, а главное, у меня фортепьяно, звуки которого, когда я играю, не доходят опять-таки ни до кого, кроме Алёши. Я встаю в 8 часов, купаюсь, пью чай (один) и потом занимаюсь до завтрака. После завтрака гуляю и опять занимаюсь до обеда. После обеда совершаю огромную прогулку и вечер просиживаю в большом доме. Общество здесь состоит из обоих хозяев, двух старых дев Языковых и меня. Гостей почти не бывает, — словом, здесь очень покойна и тихо. Местность в полном смысле восхитительная. Но что ужасно — это погода: холод такой, что по утрам ''ежедневные'' морозы. До сих пор не была ни одного тёплого летнего дня. | ||
В силу всего вышеизложенного работа моя быстро подвигается вперёд, и если б мне не трогаться отсюда до августа, то я бы, наверное, успел написать всю оперу начерно, а осенью занялся бы оркестровкой. Но в начале июля я отсюда, вероятно, тронусь. Не думаю однако же, что попаду в Гранкино. Нужно несколько дней провести в Москве с ''Котиком'', потом поехать к Саше, где я надеюсь тебя увидеть, а потом хоть ''немножко'' за границу съездить. Меня опять тянет туда неудержимо. Прощай, милый Модя. Пожалуйста, возгорись ''симпатией'' к моей рождающейся опере. Всю вторую картину 1-го акта (Татьяна с Няней) я уже написал и очень доволен тем, что вышло. Большая часть первой картины тоже уже написана. Нежно целую Колю. Собственникам Гранкина кланяюсь и С[офье] А[лександровне] тоже. | В силу всего вышеизложенного работа моя быстро подвигается вперёд, и если б мне не трогаться отсюда до августа, то я бы, наверное, успел написать всю оперу начерно, а осенью занялся бы оркестровкой. Но в начале июля я отсюда, вероятно, тронусь. Не думаю однако же, что попаду в Гранкино. Нужно несколько дней провести в Москве с ''Котиком'', потом поехать к Саше, где я надеюсь тебя увидеть, а потом хоть ''немножко'' за границу съездить. Меня опять тянет туда неудержимо. Прощай, милый Модя. Пожалуйста, возгорись ''симпатией'' к моей рождающейся опере. Всю вторую картину 1-го акта (Татьяна с Няней) я уже написал и очень доволен тем, что вышло. Большая часть первой картины тоже уже написана. Нежно целую Колю. Собственникам Гранкина кланяюсь и С[офье] А[лександровне] тоже. | ||
{{right|Твой, П. Чайковский}} | {{right|Твой, П. Чайковский}} | ||
|Translated text= | |||
|Translated text={{right|''[[Glebovo]]''<br/>9 June}} | |||
I received your letter yesterday, dear [[Modya]]. Initially, your criticism of the choice of "''[[Onegin]]''" angered me, but this lasted only an instant. Let my opera be unstagable, let it have little action — but I've fallen in love with the image of Tatyana, I'm charmed by [[Pushkin]]'s verses, and I write music to them because I am drawn to them. I've been utterly engrossed in composing the opera. It's also true that it's impossible to imagine an environment more favourable for composition than then the one I'm taking advantage of here. I have at my disposal an entire separate, superbly furnished house; no one, not a single human soul, besides [[Alyosha]], appears to me when I am busy, and most importantly, I have a piano — the sounds of which, when I'm playing, again do not reach anyone besides [[Alyosha]]. I rise at 8 o'clock, swim, drink tea (alone), and then work until lunch. After lunch I go for a walk, and then work again until dinner. After dinner I accomplish an enormous walk, and spend the evening in the big house. The company here consists of both masters, the Yazykovs' two old maids, and me. There are hardly any guests — in short, it's very calm and peaceful here. The location is completely delightful in every respect. But the awful thing is the weather; it's so cold that there are morning frosts ''every day''. So far there hasn't been a single warm summer day. | |||
The upshot of all the above is that my work is progressing quickly, and if I didn't have to leave here by August, then I would surely have managed to write the whole opera in draft, and take up the orchestration in the autumn. But I'll probably budge from here at the start of July. However, I don't think I'll make it to [[Grankino]]. I need to spend a few days in [[Moscow]] with ''[[Kotik]]'', then go to [[Sasha]], where I hope to see you, and then go abroad, at least for a ''little while''. Once again I have an irresistible urge to go there. Farewell, dear [[Modya]]. Please, nurture your ''sympathy'' for my nascent opera. I've already written the whole of the second scene of the 1st act (Tatyana with the Nurse), and I'm very pleased with how it came out. The greater part of the first scene is already written too. I kiss [[Nikolay Konradi|Kolya]] tenderly. My regards to the owners of [[Grankino]], and Sofya Aleksandrovna too. | |||
{{right|Yours, P. Tchaikovsky}} | |||
}} | }} | ||
{{DEFAULTSORT:Letter 0570}} | {{DEFAULTSORT:Letter 0570}} | ||
Latest revision as of 17:57, 21 June 2024
| Date | 9/21 June 1877 |
|---|---|
| Addressed to | Modest Tchaikovsky |
| Where written | Glebovo |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1474) |
| Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 535–536 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 281–282 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 122 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 141 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 119–120 (English translation; abridged) |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
Глебово 9 июня Вчера получил твоё письмо, милый Модя. Сначала твои критики на выбор «Онегина» меня разозлили, но это продолжалось одно мгновение. Пусть моя опера будет несценична, пусть в ней мало действия, — но я влюблён в образ Татьяны, я очарован стихами Пушкина и пишу на них музыку потому, потому что меня к этому тянет. Я совершенно погрузился в сочинение оперы. Правда и то, что нельзя себе представить обстановки более благоприятной для сочинения как та, которою я пользуюсь здесь. В моем распоряжении целый отдельный, превосходно меблированный дом; никто, ни одна душа человеческая, кроме Алёши, не появляется ко мне, когда я занят, а главное, у меня фортепьяно, звуки которого, когда я играю, не доходят опять-таки ни до кого, кроме Алёши. Я встаю в 8 часов, купаюсь, пью чай (один) и потом занимаюсь до завтрака. После завтрака гуляю и опять занимаюсь до обеда. После обеда совершаю огромную прогулку и вечер просиживаю в большом доме. Общество здесь состоит из обоих хозяев, двух старых дев Языковых и меня. Гостей почти не бывает, — словом, здесь очень покойна и тихо. Местность в полном смысле восхитительная. Но что ужасно — это погода: холод такой, что по утрам ежедневные морозы. До сих пор не была ни одного тёплого летнего дня. В силу всего вышеизложенного работа моя быстро подвигается вперёд, и если б мне не трогаться отсюда до августа, то я бы, наверное, успел написать всю оперу начерно, а осенью занялся бы оркестровкой. Но в начале июля я отсюда, вероятно, тронусь. Не думаю однако же, что попаду в Гранкино. Нужно несколько дней провести в Москве с Котиком, потом поехать к Саше, где я надеюсь тебя увидеть, а потом хоть немножко за границу съездить. Меня опять тянет туда неудержимо. Прощай, милый Модя. Пожалуйста, возгорись симпатией к моей рождающейся опере. Всю вторую картину 1-го акта (Татьяна с Няней) я уже написал и очень доволен тем, что вышло. Большая часть первой картины тоже уже написана. Нежно целую Колю. Собственникам Гранкина кланяюсь и С[офье] А[лександровне] тоже. Твой, П. Чайковский |
Glebovo 9 June I received your letter yesterday, dear Modya. Initially, your criticism of the choice of "Onegin" angered me, but this lasted only an instant. Let my opera be unstagable, let it have little action — but I've fallen in love with the image of Tatyana, I'm charmed by Pushkin's verses, and I write music to them because I am drawn to them. I've been utterly engrossed in composing the opera. It's also true that it's impossible to imagine an environment more favourable for composition than then the one I'm taking advantage of here. I have at my disposal an entire separate, superbly furnished house; no one, not a single human soul, besides Alyosha, appears to me when I am busy, and most importantly, I have a piano — the sounds of which, when I'm playing, again do not reach anyone besides Alyosha. I rise at 8 o'clock, swim, drink tea (alone), and then work until lunch. After lunch I go for a walk, and then work again until dinner. After dinner I accomplish an enormous walk, and spend the evening in the big house. The company here consists of both masters, the Yazykovs' two old maids, and me. There are hardly any guests — in short, it's very calm and peaceful here. The location is completely delightful in every respect. But the awful thing is the weather; it's so cold that there are morning frosts every day. So far there hasn't been a single warm summer day. The upshot of all the above is that my work is progressing quickly, and if I didn't have to leave here by August, then I would surely have managed to write the whole opera in draft, and take up the orchestration in the autumn. But I'll probably budge from here at the start of July. However, I don't think I'll make it to Grankino. I need to spend a few days in Moscow with Kotik, then go to Sasha, where I hope to see you, and then go abroad, at least for a little while. Once again I have an irresistible urge to go there. Farewell, dear Modya. Please, nurture your sympathy for my nascent opera. I've already written the whole of the second scene of the 1st act (Tatyana with the Nurse), and I'm very pleased with how it came out. The greater part of the first scene is already written too. I kiss Kolya tenderly. My regards to the owners of Grankino, and Sofya Aleksandrovna too. Yours, P. Tchaikovsky |
