Letter 2979

Date	19 June/1 July 1886
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1817)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 372–373

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

19 июня 1886 с[ело] Майданово Вчера я приехал домой. В Париже эта минута казалась мне до того невозможно-блаженной, что я не мог и представить себе её. Разумеется, действительность не соответствовала ожиданиям, — однако ж я всё-таки очень рад, что сижу наконец дома. В день моего отъезда произошли в 2 ч[аса] дня крестины Ж[оржа]. Накануне приходский протопоп решительно отказался крестить Ж[оржа], говоря, что ему необходимо свидетельство о некрещении ребёнка???? Тогда Коля отправился с Ж[оржем] к Покрову, и тамошний чрезвычайно симпатичный батюшка-старичок очень охотно согласился. Я был крестным отцом. Жорж в балахончике сидел у меня на руках молчаливо и серьёзно, но при погружении в купель (я сам погружал) очень плакал. Вообще в этот день он был грустен и тих, обращался со мной особенно нежно, и, во избежание слез (накануне при моем уходе он отчаянно плакал), я уехал потихоньку от него. Разумеется, весь почти вчерашний день провёл с Кондратьевыми и Новичихой. У Н[иколая] Д[митриевича] на лице все ещё есть пятна, — впрочем, вообще он здоров и весел. Мэри и Эмма показались мне постаревшими или как бы полинялыми. Дина примирилась с Майдановом и хвалит его. Собачки, ссоры и перебранки с Мэри, ворчание то на Васю, то на Новичиху, — всё это по-старому, как водится. Новичиха живёт на дальней даче; была в восторге увидеть меня, кричала, бегала со мной к Кондратьевым, восхищалась ими всеми в глаза, но уходя сказала: «а знаете, ведь Марья Сергеевна очень скучна!» Домик мой очень симпатичен в теперешнем, летнем убранстве. Слуги мои в восторге от привезённых подарков. Вечер­ком, в ту минуту, когда благодушествовал у окна, беседуя с Василием и Аришей и лаская милого Волчка вдруг по­ явился гость — Дима Переслени. Если когда-нибудь и кто-нибудь был reçu comme un chien dans un je de quilles, то это он. Впрочем, на мой крик и упрёки, что приехал не предупредивши, он нимало не рассердился, взял красную субсидию и уехал к Вере Бутаковой, живущей в Окулове. Вечером была партия в винт с Н[иколаем] Д[митриевичем], Мэри и Новичихой. Сегодня я начал заниматься. Прощай, голубчик Модя, пиши, работай, и пусть твоя комедия будет настоящим chef d'oeuvre. Целую, обнимаю. П. Чайковский

19 June 1886 Maydanovo village I arrived home yesterday. In Paris, this moment seemed so incredibly blissful to me that I couldn't even imagine it. Naturally, the reality didn't correspond to my expectations — but all the same I'm very glad to finally be sitting at home. On the day of my departure, Georges was christened at 2 o'clock. The day before, the parish archpriest flatly refused to baptise Georges, saying that he needed certification that the child was unbaptised???? Then Kolya went with Georges to Pokrov, and the sympathetic old priest there very willingly agreed. I was the godfather. Georges was in a robe, sitting silently and seriously in my arms, but when immersed in the font (I immersed him myself) he cried a great deal. Generally that day he was sad and quiet, behaved with particular affection towards me, and, in order to avoid tears (the day before he cried desperately when I left), I quietly slipped away from him. Naturally, I spent almost all of yesterday with the Kondratyevs and Novichikha. Nikolay Dmitryevich still has spots on his face, although in general he's healthy and cheerful. Mary and Emma seemed to me to have aged or somehow declined. Dina has reconciled herself to Maydanovo and praises it. The dogs, quarrels and squabbles with Mary, then grumbling at Vasya, then at Novichikha — all this was just the same as ever. Novichikha lives in a dacha far away; she was delighted to see me, screamed, ran with me to the Kondratyevs, gushing in front of them all, but when leaving she said: "you know, Marya Sergeyevena is very boring!". My little house is very sympathetic in its present summer garb. My servants are all delighted with the gifts I brought. In the evening, just as I was by the window, cheerfully conversing with Vasily and Arisha, and stroking dear Volchka, a guest suddenly appeared — Dima Peresleni. If ever there was a reçu comme un chien dans un je de quilles, then it is him. However, in response to my cries and reproaches that he had arrived without warning, he wasn't at all angry, took a red subsidy, and went to Vera Butakova, who is living at Okulov. In the evening there was a game of vint with Nikolay Dmitryevich, Mary and Novichikha. Today I started working. Farwell, golubchik Modya — write, work, and let your comedy be a genuine chef d'oeuvre. Kisses, hugs. P. Tchaikovsky