Letter 2286

Date	5/17 May 1883
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1703)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 156–157

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

5 мая (Годовщина смерти Г[ермана] К[арловича]) Только что вернулись из поездки к George-Léon. Это оказалось совсем не так легко, и только случайности мы обязаны, что могли вернуться сегодня. Ехали мы по южной жел[езной] дор[оге] до гоpoдкa Sens, а там пересели на казённую маленькую жел[езную] дор[огу] и ехали ещё час до Villeneuve. Здесь (кормилица говорила) можно найти экипажи, но никаких не оказалось. Пришлось идти в город, и там была целая масса интересных сцен, достойных быть сюжетами жанровой живописи. Но подробности расскажу, ибо долго было бы писать их. Наконец мы было потеряли надежду достать лошадь и решительно не знали, что делать. Но тут случайно подвернулся человек, который взялся нас свезти, хотя мы и лишились надежды успеть вернуться к вечеру в Sens, переночевать и утром вернуться. Ехали мы в таратайке, везомые милейшим M[onsieu]r Pierre Brandon, marchand de peau. Таратайка высокая; сидели мы трое рядом в таком виде: Успели съездить и вернуться к поезду. И Л[изавета] М[ихайловна] и я остались в совершенном восторге от кормилицы, от её чистенького помещения, от её дочек и главное от заботливости, которую она оказывает питомцу. Мы застали его покойно спавшим. При нас она разбудила его, перепеленала, выкормила. На другой день после приезда он был очень болен, и она испугалась, думая, что он умрёт. Посылала за доктором. На другой день ему стало лучше, и теперь он стал отлично брать грудь и хорошо спать. Я видел его голым. Он велик, но ужасно худ Я возлагаю большие надежды на чудную, симпатичную, здоровенную кормилицу, на чудный воздух и простое воспитание. Даже получаса мы не могли у него остаться. Пришлось спешно возвращаться в Villeneuve, что мы благополучно и исполнили. Приехали в Sens в 10 час[ов] вечера. «Hôtel de l'Ecu» оказалась превосходной гостиницей. Тотчас же мы сели обедать (целый день с 10½ ч[асов] мы в рот ничего не брали), потом погуляли, а в 11 легли спать. Я встал в 6 ч[асов] утра и пошёл осмотреть собор, который оказался одним из древнейших, знаменитейших и великолепнейших готических соборов. К сожалению, не имея под рукой гида, не знаю его истории. Здание громадное, дивное. В одной из Chapelle похоронен какой-то дофин, судя по надписи в начале XVIII стол[етия]; значит, это сын Людов[ика] XIV. Как он туда попал, — не знаю. Окна с старинными цветными и, как мне кажется, великолепно разрисованными стёклами. В 7 часов разбудил Л[изавету] М[ихайловну], напились кофе и уехали. Погода и вчера, и сегодня великолепна. Вся местность, по которой мы вчера странствовали, — равнина. Поля возделаны великолепно; такой растительности у нас ей Богу никогда не видал. Впрочем говорят, что весна необыкновенно благоприятная. Дома нашёл письмо от тебя и громадное от Саши Мекка, опять представляющее из себя громадный вопросительный и несколько восклицательных знаков. И всё-таки чудный он юноша. Что за праздник для меня выздоровление Миши! Таню ещё не видел. Сейчас отправляюсь к ней. П. Ч. Мне невозможно ещё назначить дня отъезда. Прежде нужно достать денег. Вчера телеграфировал брату Коле, прося 500 р[ублей] перевести по телеграфу, конечно взаймы. П. Ч.

5 May (The anniversar of Herman Karlovich's death) We've just come back from a trip to see George-Léon. It turned out to be not at all simple, and we owe it only to chance that we were able to return today. We travelled along the southern railway line to the town of Sens, and there we changed to a small branch line, and rode for another hour to Villeneuve. Here (the nurse said) you can find carriages, but there turned out to be none. We had to go into the town, and there were a whole mass of interesting scenes, worthy of the subjects of genre painting. But I'll tell you the details, because it would take ages to write them. Finally, we lost hope of obtaining a horse, and absolutely did not know what to do. But then by chance a man appeared who undertook to transport us, although we had lost hope of being able to return to Sens that evening, spending the night and returning in the morning. We rode in a cart, driven by the kindly Monsieur Pierre Brandon, marchand de peau. The cart was tall; the three of us sat beside each other like this: We managed to make it back to the train. Both Lizaveta Mikhaylovna and I were utterly delighted with the nurse, with her clean room, with her daughters, and most importantly, with the care she affords her charge. We found him sleeping peacefully. In front of us, she woke, swaddled and fed him. The day after his arrival he was very ill, and she was alarmed, thinking that he would die. A doctor was sent for. The next day he had improved, and now he has begun to suckle splendidly and sleep well. I saw him naked. He is large, but awfully thin. I place great hopes in his wonderful, sympathetic, healthy nurse, for the wonderful air and simple upbringing. We couldn't stay with him for even half an hour. We had to return quickly to Villeneuve, and we accomplished this successfully. We arrived at Sens at 10 o'clock in the evening. The Hôtel de l'Ecu turned out to be an excellent hotel. We immediately sat down to dinner (we hadn't put anything in our mouths the whole day from 10.30), then we walked, and I went to bed at 11. I rose at 6 o'clock in the morning and went to inspect the cathedral, which turned out to be one of the most ancient, most famous, and most magnificent Gothic cathedrals. Unfortunately, not having a guide at hand, I do not know its history. The building is enormous and heavenly. In one of the Chapelles a certain Dauphin is buried, judging by the inscription from the start of the 18th century; this means he was the son of Louis XIV. How he ended up there, I don't know. The windows had old coloured and, it seems to me, magnificently painted glass. At 7 o'clock I woke Lizaveta Mikhaylovna, drank coffee, and left. The weather both yesterday and today is magnificent. The whole area we travelled through yesterday is a plain. The fields are magnificently cultivated; God knows I've never seen such vegetation at home. However, they say that the spring has been exceptionally favourable. At home I found a letter from you, and an enormous one from Sasha Meck, again consisting of a huge question mark and several exclamation marks. And yet he's a wonderful young man. How I'm celebrating Misha's recovery! I haven't seen Tanya yet. I'm just making my way to her now. P. T. It's still impossible for me to set a departure date. First I need to find the money. Yesterday I telegraphed brother Kolya, asking him to transfer 500 rubles by telegraph, on loan of course. P. T.