Letter 3407

Date	17/29 November 1887
Addressed to	Yuliya Shpazhinskaya
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2092)
Publication	П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 328–329 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 262–263

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

17 ноября 1887 с[ело] Майданово Дорогая Юлия Петровна! В Тифлис я не поехал, ибо так устал от всех моих тревог и волнений, что просто сил не хватило. Сегодня я приехал в Майданово отдохнуть на три недели. Оба концерта, которыми я дирижировал в Москве, были очень удачны, и особенно второй (на котором публика была дешёвая) оставил во мне неизгладимо приятное воспоминание, ибо подобного я ещё никогда ничего не испытывал. Восторженное сочувствие, выраженное мне, невозможно описать. Рукопись Вашу получил, но был так утомлён, так расстроен в Москве (мне все время нездоровилось, и перед вторым концертом у меня был сильный истерический припадок), что нарочно воздерживался читать «Тасю», дабы познакомиться с ней при более благоприятных условиях. Однако ж сегодня, едучи сюда в вагоне, не утерпел и прочёл все, что предшествует поступлению Таси в пансион. Буду говорить Вам свои впечатления совершенно искренно. Во 1-х, Вы превосходно владеете русским языком и изложение Ваше безупречно; более чем когда-либо я убеждён, что Вы имеете писательское призвание. Во 2-х, все до сих пор мною прочитанное делает на меня такое впечатление, как будто Вы в «Тасе» задались не художественными целями, а скорее философскими. Мне во время чтения представлялось, что автор «Таси» хочет доказать что-то из области педагогики вообще и воспитания детей женского пола в частности. Форма повествовательная есть как бы случайность или, лучше сказать, была избрана с целью популяризировать рассказом какой-то ещё не вполне определившийся для читателя (остановившегося на поступлении в пансион Таси) педагогический тезис. При этом Neissler как педагог автору симпатичен; отец Таси, на против, хоть и добр, но как педагог никуда не годится. Впечатление, получаемое от чтения, очень приятно, но это не художественное впечатление. Что будет дальше, не знаю. Вероятно, завтра или послезавтра я опишу Вам дальнейшие впечатления и, весьма может статься, возьму назад высказанное сегодня. Но откладывать написать Вам хоть что-нибудь мне не хотелось. Résumons: до сих пор автор «Таси» представляется мне человеком очень умным, отлично владеющим литературным языком, но более склонный к умствованию, чем к художественному воспроизведению действительности. Ждите от меня, добрейшая Юлия Петровна, следующего письма дня через. А покамест знайте, что я радуюсь и горжусь, что Вы уступили моим настояниям. 15 числа утром у меня был концерт, после которого я едва живой добрался до дому, а вечером шла «Курагина», на коей я не присутствовал. Ужасно жаль. До свиданья. За портрет от всей души благодарю. Ваш, П. Чайковский

17 November 1887 Maydanovo village Dear Yuliya Petrovna! I did not go to Tiflis, because I was so exhausted from all my worries and tribulations that I simply did not have the strength. I came to Maydanovo today to rest for three weeks. Both the concerts I conducted in Moscow were very successful, and in particular the second (with the discounted seats) left me with an indelibly pleasant memory, for I had never experienced anything like it before. The ardent sympathy expressed to me is impossible to describe. I have received your manuscript, but I was so tired, so upset in Moscow (I was unwell the whole time, and before the second concert I had a severe bout of hysteria), that I deliberately refrained from reading "Tasya" in order to become acquainted with her under more favourable conditions. However, today, while travelling here on the train, I could not resist, and read everything up to Tasya's admission to boarding school. I shall tell you my impressions with absolute sincerity. Firstly, you have an excellent command of the Russian language, and your presentation is impeccable; I am more convinced than ever that you have a calling as a writer. Secondly, everything I have read so far gives me the impression that in "Tasya" your aims were not artistic, but rather philosophical. While reading it, it appeared to me that the author of "Tasya" wanted to prove something from the field of pedagogy in general, and the raising of little girls in particular. The narrative form is, as it were, incidental, or better to say, chosen with the aim of popularising some pedagogical thesis through the story that was not yet fully defined for the reader (up to the point of Tasya's admission to boarding school). At the same time, the sympathies of the author lie with Neissler as a teacher; Tasya's father, on the contrary, although kind, is an inadequate tutor. The impression it made on me from reading it is very pleasant, but not an artistic impression. What will happen next, I do not know. Probably, tomorrow or the next day, I shall describe my further impressions to you, and quite possible, take back what I have said today. But I did not want to delay writing something to you. Résumons: thus far, the author of "Tasya" appears to me to be a most intelligent person, with an excellent command of literary language, but more inclined towards intellectualism than to the artistic reproduction of reality. Expect my next letter in a day or two, most kind Yuliya Petrovna. But meanwhile, know that I am glad and proud that you have heeded my entreaties. On the morning of the 15th I had a concert, from which I barely made it home alive, and in the evening "Kuragina" was on, which I did not attend. What an awful shame. Until we meet. I think you for the portrait with all my heart. Yours, P. Tchaikovsky