Letter 75 and Letter 104: Difference between pages

Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
m (Text replacement - "Shobert" to "Schobert")
 
m (Text replacement - "in the Klin House-Museum Archive" to "in the {{RUS-KLč}} at Klin")
 
Line 1: Line 1:
{{letterhead  
{{letterhead  
|Date=22 October/3 November 1865
|Date=28 September/10 October 1867
|To=[[Aleksandra Davydova]]  
|To=[[Anatoly Tchaikovsky]]  
|Place=[[Saint Petersburg]]  
|Place=[[Moscow]]  
|Language=Russian  
|Language=Russian  
|Autograph=[[Saint Petersburg]] (Russia): {{RUS-SPsc}} (ф. 834, ед. хр. 16, л. 26–27)  
|Autograph={{locunknown}}
|Publication={{bib|1940/210|П. И. Чайковский. Письма к родным ; том 1}} (1940), p. 69–70 <br/>{{bib|1955/37|П. И. Чайковский. Письма к близким}} (1955), p. 20 (abridged)<br/>{{bib|1959/50|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том V}} (1959), p. 87–88<br/>{{bib|1981/81|Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography}} (1981), p. 18–19 (English translation; abridged). }}
|Publication={{bib|1900/35|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 1}} (1900), p. 278–279 (abridged)<br/>{{bib|1940/210|П. И. Чайковский. Письма к родным ; том 1}} (1940), p. 99–100. <br/>{{bib|1955/37|П. И. Чайковский. Письма к близким}} (1955), p. 35–36. <br/>{{bib|1959/50|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том V}} (1959), p. 123. <br/>{{bib|1981/81| Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography}} (1981), p. 34 (English translation)
|Notes=Manuscript copy in [[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}}
}}
==Text and Translation==
==Text and Translation==
Based on a handwritten copy in the {{RUS-KLč}} at [[Klin]], which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.
{{Lettertext
{{Lettertext
|Language=Russian
|Language=Russian
|Translator=Luis Sundkvist
|Translator=Brett Langston
|Original text={{right|''С[анкт]-Петербург''<br/>''22 октября''}}
|Original text={{right|28 сентября}}
Милая Саня! Письмо твоё я получил уже недели две тому назад и так долго не отвечал по свойственной мне лени. Живу я теперь у тёти Лизы и до того недоволен, что к 1 ноябрю непременно перееду. Во-первых, сырость невообразимая, и с тех пор, как я переехал, я постоянно чувствую себя нехорошо: то болят зубы, то руки и ноги, кашель постоянный и т. д. Во-вторых, далеко от всех центров, от Консерватории и т. д.; в-третьих, покоя нет ни малейшего, постоянный шум, звонки, раздающиеся у моей комнаты, и т. п. Вдобавок ко всему, я даже не могу перевезти рояль из опасения совершенно его испортить сыростью. Между тем занятия мои делаются очень серьёзны. К окончанию консерваторского курса мне задано большое сочинение, которое потребует тишины, покоя и инструмента.
{{centre|Любезный друг Толя!}}
Я совершенно здоров телом и духом, чего тебя желаю; живу по-прежнему, а из подробностей некоторые за сим следуют.
 
1) По понедельникам у нас (Т. е., собственно говоря, у Рубинштейна) бывают большие вечера, на которых занимаются музыкой и карточной игрой.
 
2) Был с Ларошем в «Тартюфе», которого отлично дают в Малом театре с Самариным и Шумским в главных ролях.
 
3) Сей последний (т. е. не Шумский и не Самарин, а Ларош) написал и напечатал маленькую статейку в «Русском вестнике», а для следующего он готовит длинный ряд статей о Глинке. Почти в течение целого месяца мы с ним видались мельком, но в последние дни почти не разлучались; по случаю превосходной погоды... но это §4.
 
4) Мы с ним провели целый день в Кунцове, прелестном месте в 6 вёрстах от Москвы. Между прочим, записали там с голоса одной крестьянки превосходную песнь.
 
5) Прошлое воскресенье провёл в деревне в 60 вёрстах отсюда у князя Трубецкого с Рубинштейном, Лаубом и Коссманом. Завтра (по причине продолжающейся превосходной погоды) еду туда опять и остаюсь до понедельника утра.
 
6) Опера понемногу подвигается; Островский уехал на время в Петербург; когда он оттуда вернётся, я его оседлаю.
 
7) Денежные дела так же плохи, как и твои. Жду с нетерпением приезда Папаши; кажется, он на днях должен приехать.
 
Видел раз (во французском театре, который здесь крайне плох) Сорохтина; он тебе кланяется. Андр[ей] Апухтнн, вероятно, будет здесь. От Леля получил вчера отчаянное письмо на французском диалекте. Что за причина его мрачной меланхолии? Поблагодари Модеста за письмо. Кланяйся Вере Вас[нльевне] и скажи, что пьесы я ей скоро возвращу.
 
|Translated text={{right|28 September}}
{{centre|Gracious friend [[Tolya]]!}}
I'm perfectly healthy in body and spirit, and wish the same for you; I'm living as before, but with a few details herewith.
 
1) On Mondays we (i.e. [[Nikolay Rubinstein]] and I) hold grand soiréés at which both music and cards are played.
 
2) I went with [[Laroche]] to "Tartuffe", which was splendidly performed at the Maly Theatre with [[Samarin]] and Shumsky in the main roles.
 
3) The former (i.e. [[Laroche]], not Shumsky or [[Samarin]]) wrote a small article which was published in the ''Russian Herald'', and for the next one he's preparing a long series of articles about [[Glinka]]. For a whole month we only saw each other briefly, but recently we've barely been parted; due to the excellent weather ... but this is §4.


У Давыдовых постоянно кто-нибудь болен; бедная Вера Васильевна с самого приезда возится с зубами. Я бываю у них довольно часто, и сегодня с Толей и Модей (которые отпущены по случаю Казанской Божьей Матери) будем у них обедать. Вообще жизнь их в последнее время приняла несколько мрачный колорит по причине постоянной болезни Веры и Лизаветы Васильевны. Уроки пения она решила не брать, и я боюсь, что это скверно подействует на бодрость её духа. Оно и в самом деле грустно: переехать в Петербург специально для того, чтобы заниматься музыкою, и видеть все свои планы и мечты мало-по-малу разрушающимися. Очень смеялся я над твоею рассеянностью, весьма родственною моей; легко воображаю я удивление Папаши, когда он получит письмо, в котором ты называешь его ''мопкой''. Очень часто думаю я о Вас, милые мои, и смущаюсь при мысли о том, что Вы скучаете и порываетесь к чему-нибудь другому, когда крылья Вам обрезали и нельзя полететь, куда хочется. Напиши мне, Саша, каково расположение духа Лёвы, Николая Васильевича и твоё. Разнообразит ли Вашу жизнь хоть сколько-нибудь приезжая швейцарка? Дорого бы я дал, чтобы услышать французскую болтовню Тани и Веры. Напиши мне также что-нибудь про Анюту. Скажу тебе по секрету, что сын Амальи мне совсем не нравится и в сравнении с Анютой никуда не годится; всего неприятнее то, что на голове нет ни одного волоса, и хотя он невероятно толст, а это отсутствие волос придаёт ему всё-таки вид какой-то неотделанности. Тебе велела передать кучу нежностей тётя Катя, у которой я очень часто бываю и, когда хочу хорошенько заняться, провожу целый день с утра. Она всё так же выздоравливает и заболевает десять раз в сутки.  
4) I spent the whole day with him in [[Kuntsevo]], a delightful place 6 versts from [[Moscow]]. Incidentally, while we were there we noted down an excellent song sung by one of the peasant women.


Расцелуй Лёву и детей. Николаю Васильевичу самый горячий поклон.
5) I spent last Sunday in a village 60 versts from here at Prince Trubetskoy's, with [[Nikolay Rubinstein|Rubinstein]], [[Laub]] and [[Cossmann]].
{{right|П. Чайковский}}
А тебя-то и позабыл наикрепчайшим образом расцеловать.


|Translated text={{right|''[[Saint Petersburg]]''<br/>''22 October''}}
6) The opera is slowly coming along; [[Ostrovsky]] has left for [[Petersburg]] for a while; when he returns from there I'll collar him.
Dear [[Sanya]]! I received your letter some two weeks ago in fact, and it has taken me so long to answer because of my characteristic laziness. I am now living at [[Aunt Liza]]'s and am so dissatisfied [with my lodgings] that I am going to move out again by 1 November without fail <ref name="note1"/>. In the first place, the level of humidity is unbelievably high, and ever since I moved in I have been constantly feeling unwell: now my teeth have been aching, now my arms and legs; I have a chronic cough etc. Secondly, it is quite far from all the urban centres, from the Conservatory etc. Thirdly, it is impossible to enjoy the least bit of quiet, as there is a constant din: the door-bell is right next to my room and I hear it ring all the time, etc. Moreover, I cannot even have my piano brought here, as I am afraid of ruining it completely with the humidity. And all this when my work is entering a very serious phase. In order to finish my conservatory course I have been set a large composition, for which I require quiet, peace, and access to an instrument <ref name="note2"/>.  


Over at the Davydovs' someone or other is constantly ill <ref name="note3"/>. Poor [[Vera Vasilyevna]] has been having trouble with her teeth ever since they arrived. I visit them quite often, and today in fact I am going to have dinner at their place together with [[Tolya]] and [[Modya]] (who have been given a day off school on the feast of Our Lady of [[Kazan]] <ref name="note4"/>). In general, the atmosphere at the Davydovs' has of late been somewhat clouded by the constant ailments of [[Vera]] and Lizaveta Vasilyevna <ref name="note5"/>. She has decided not to have any singing lessons, and I fear this may have a dispiriting effect on her. I mean, it really is sad: having moved to [[Petersburg]] specifically to be able to study music, she is now seeing all her plans and dreams fall apart little by little. I laughed a lot at your absentmindedness, which is very much akin to mine — I can easily imagine [[Papasha]]'s astonishment when he receives the letter in which you called him "''mopka''". I think about you very often, my dear ones, and I am troubled by the thought that you are feeling depressed and striving for something else when your wings have been clipped and you cannot fly where you would like to. Write to me, [[Sasha]], and tell me what your mood is like, and also that of [[Leva]] and Nikolay Vasilyevich <ref name="note6"/>. Does the newly-arrived Swiss governess at least brighten up your life a little? I would pay dearly to hear [[Tanya]] and [[Vera]] prattle in French! Write to me something about [[Anyuta]] too. I shall tell you in confidence that I don't like [[Amaliya Litke|Amaliya]]'s son at all, and that he absolutely cannot stand comparison with [[Anyuta]]. The most disagreeable thing about him is that he doesn't have a single hair on his head, and though he is unbelievably fat, still this absence of hair does make him look somehow incomplete. [[Aunt Katya]] has asked me to send you heaps of love — I visit her very often, and when I want to work well I go there early in the morning and spend the whole day there. She still has that habit of falling ill and recovering ten times a day.
7) My financial affairs are just as bad as yours. I'm looking forward to [[Papa]] coming; apparently he's due to arrive in a few days


Shower [[Lev]] and the children with kisses. Give my most fiery regards to Nikolay Vasilyevich.
I saw Sorokhtin once (in the French theatre here, which is extremely poor); he sends you his regards; Andrey Apukhtin will probably be here. Yesterday I received a desperate letter from [[Aleksey Apukhtin|Lel]] in the French dialect. What's the reason for his gloomy melancholy? Thank [[Modest]] for his letter. Bow to Vera Vasilyevna and tell her that I'll return the pieces to her soon.
{{right|P. Tchaikovsky}}
I say, I'd quite forgotten to shower you with the very warmest kisses.  
}}
}}
==Notes and References==
{{DEFAULTSORT:Letter 0104}}
<references>
<ref name="note1">Tchaikovsky was then living in one of the furnished rooms at the boarding house opened a few years earlier by his aunt [[Yelizaveta Schobert]] on 11 Panteleimonovskaya Street — address provided in {{bib|1997/94|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 1}} (1997), p. 182.</ref>
<ref name="note2">On 12/24 October 1865, the Professors' Council at the [[Saint Petersburg]] Conservatory had determined that, in order to complete his course, Tchaikovsky should be set the task of writing a cantata for chorus and orchestra on the text of Schiller's '' Ode to Joy''. Tchaikovsky duly worked on his cantata ''[[Ode to Joy]]'' during November and the first half of December, completing it in time for the public examination at the Conservatory on 29 December 1865/10 January 1866, at which the cantata was performed for the first time.</ref>
<ref name="note3">Several members of the Davydov family were now living in [[Saint Petersburg]] (though they still spent the summer months at [[Kamenka]]). These included Aleksandra Ivanova Davydova (née Potapova; 1802-1895), her daughters Yelizaveta (1823-1904), Aleksandra (1827-1917), Sofya (1832-1903), and [[Vera Butakova|Vera]] (1843-1923), and her son Aleksey (1846-1909). Tchaikovsky generally got on very well with his in-laws.</ref>
<ref name="note4">In pre-revolutionary Russia 22 October {{OS}} was a public holiday known as the Autumn Feast-day for Our Lady of [[Kazan]] and commemorated the liberation of [[Moscow]] from the Poles in 1612, during which the icon of Our Lady of [[Kazan]] was invoked by the Russian troops. The same event is now celebrated in Russia as a public holiday called National Unity Day (4 November {{OS}}).</ref>
<ref name="note5">Yelizaveta Vasilyevna Davydova (1823-1904), elder sister of [[Lev Davydov]].</ref>
<ref name="note6">Nikolay Vasilyevich Davydov (1826-1916), elder brother of [[Lev Davydov]]. A retired army officer, he was the owner of [[Kamenka]] but he had handed over the management of the estate to his more practically minded younger brother in 1860. Nikolay had stayed on in [[Kamenka]], devoting himself to his various hobbies (principally the reading of books on politics, history, and philosophy) — see {{bib|1997/94|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 1}} (1997), p. 178.</ref>
</references>
{{DEFAULTSORT:Letter 0075}}

Revision as of 17:30, 23 September 2023

Date 28 September/10 October 1867
Addressed to Anatoly Tchaikovsky
Where written Moscow
Language Russian
Autograph Location unknown
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 278–279 (abridged)
П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 99–100.
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 35–36.
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 123.
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 34 (English translation)
Notes Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text
(original) 		English translation
By Brett Langston
28 сентября

Любезный друг Толя!

Я совершенно здоров телом и духом, чего тебя желаю; живу по-прежнему, а из подробностей некоторые за сим следуют.

1) По понедельникам у нас (Т. е., собственно говоря, у Рубинштейна) бывают большие вечера, на которых занимаются музыкой и карточной игрой.

2) Был с Ларошем в «Тартюфе», которого отлично дают в Малом театре с Самариным и Шумским в главных ролях.

3) Сей последний (т. е. не Шумский и не Самарин, а Ларош) написал и напечатал маленькую статейку в «Русском вестнике», а для следующего он готовит длинный ряд статей о Глинке. Почти в течение целого месяца мы с ним видались мельком, но в последние дни почти не разлучались; по случаю превосходной погоды... но это §4.

4) Мы с ним провели целый день в Кунцове, прелестном месте в 6 вёрстах от Москвы. Между прочим, записали там с голоса одной крестьянки превосходную песнь.

5) Прошлое воскресенье провёл в деревне в 60 вёрстах отсюда у князя Трубецкого с Рубинштейном, Лаубом и Коссманом. Завтра (по причине продолжающейся превосходной погоды) еду туда опять и остаюсь до понедельника утра.

6) Опера понемногу подвигается; Островский уехал на время в Петербург; когда он оттуда вернётся, я его оседлаю.

7) Денежные дела так же плохи, как и твои. Жду с нетерпением приезда Папаши; кажется, он на днях должен приехать.

Видел раз (во французском театре, который здесь крайне плох) Сорохтина; он тебе кланяется. Андр[ей] Апухтнн, вероятно, будет здесь. От Леля получил вчера отчаянное письмо на французском диалекте. Что за причина его мрачной меланхолии? Поблагодари Модеста за письмо. Кланяйся Вере Вас[нльевне] и скажи, что пьесы я ей скоро возвращу.

28 September

Gracious friend Tolya!

I'm perfectly healthy in body and spirit, and wish the same for you; I'm living as before, but with a few details herewith.

1) On Mondays we (i.e. Nikolay Rubinstein and I) hold grand soiréés at which both music and cards are played.

2) I went with Laroche to "Tartuffe", which was splendidly performed at the Maly Theatre with Samarin and Shumsky in the main roles.

3) The former (i.e. Laroche, not Shumsky or Samarin) wrote a small article which was published in the Russian Herald, and for the next one he's preparing a long series of articles about Glinka. For a whole month we only saw each other briefly, but recently we've barely been parted; due to the excellent weather ... but this is §4.

4) I spent the whole day with him in Kuntsevo, a delightful place 6 versts from Moscow. Incidentally, while we were there we noted down an excellent song sung by one of the peasant women.

5) I spent last Sunday in a village 60 versts from here at Prince Trubetskoy's, with Rubinstein, Laub and Cossmann.

6) The opera is slowly coming along; Ostrovsky has left for Petersburg for a while; when he returns from there I'll collar him.

7) My financial affairs are just as bad as yours. I'm looking forward to Papa coming; apparently he's due to arrive in a few days

I saw Sorokhtin once (in the French theatre here, which is extremely poor); he sends you his regards; Andrey Apukhtin will probably be here. Yesterday I received a desperate letter from Lel in the French dialect. What's the reason for his gloomy melancholy? Thank Modest for his letter. Bow to Vera Vasilyevna and tell her that I'll return the pieces to her soon.

Retrieved from ‘https://en.tchaikovsky-research.net/index.php?title=Letter_75&oldid=63812’