Letter 683

Date	8/20 December–10/22 December 1877
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Venice
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, Nos. 1122–1123)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 330–332 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 120–130 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 297–298 (abridged) П. И. Чайковский. Забытое и новое (1995), p. 126–127 (abridged) Неизвестный Чайковский (2009), p. 227–230

Text

Russian text (original)

Венеция 20/8 дек[абря] 1877 Толичка! Сегодня ничего особенного не произошло. Погода испортилась, и море вдали так бушует, что и при закрытых окнах шум его доносится. Вчера вечером у меня была сцена с Алёшей, начавшаяся тем, что я заметил, что он потихоньку от меня приготовлял себе какую-то мазь на тряпке. Заметил я это уже не в первый раз в эту неделю. До сих пор он меня успокаивал тем, что прыщик какой-то и где-то вскочил. Но вчера он покраснел и я заподозрил, что у него что-нибудь с детородным членом. Я стал приставать, что и как. Он упирался. Я вдруг рассвирепел, разодрал галстук, рубашку, сломал стул и т д. Когда я предавался этим странным гимнастическим упражнениям, вдруг я встретился с ним глазами. Он был до того испуган, до того жалобно смотрел на меня совершенно побледневший, так потерянно говорил «что с вами, успокойтесь» и т. д., что я тотчас же успокоился. Тотчас после этого Алёша начал плакать, и я насилу мог его успокоить. Разумеется, произошла сцена примиренья. Толя! ты не можешь себе представить, какое это милое и хорошее существа, несмотря на его видимую грубость и видимое равнодушие. Оказалось, что у него самый обыкновенный чирий и что он скрывался просто оттого, что, зная, как я суечусь, когда кто-нибудь около меня хоть немножко нездоров, хотел оставить меня в неведении. Нужно знать его так, как я его знаю, чтоб оценить его милые качества. Но вот что досадно! Он не взял с собой книг (кроме Арифметики Евтушевского и Библии), и ему нечего делать. Третьего дня я заставил его написать письмо Модесту, поправил все ошибки, как сумел, объяснил правила и велел переписать. Сегодня такое же письмо он напишет Ник[олаю] Льв[овичу]. Хорош этот Ник[олай] Львович! Представь себе, что он брал письма, которые приходили ко мне на квартиру, распечатывал и читал их!!! Когда я ему написал письмо из Кларанса насчёт Алёши, то он предложил Алёше ответить мне, что последний болен и не может ехать. Вообще он его всячески уговаривал не ехать и пугал всякими страхами. Глупый старикашка и не совсем честный. Работа у меня кипит. Венеция с каждым днём противнее, и еда невозможнее. Жду письма от Модеста. Почему до сих пор нет письма от тебя? Пятница, 21/9 Наконец, сегодня я оказался при деньгах. После завтрака отправился к банкиру, и он отсчитал мне золотом всю сумму. Сумма, кажется, очень изрядная, а между тем, едва-едва хватит, чтоб прожить. Я посла л Котику перевод на 300 марок, но едва ли это ему надолго хватит, счёт в отеле за одну неделю оказался 247 лир! Правда, что в том числе телеграммы. Но если принять, что кроме отеля я буду тратить 5 фр[анков] в день на папиросы, кофе и т. д., — то окажется, что можно будет свести концы с концами, — не более. Да ещё я так и жду, что ты мне велишь выслать денег для уплаты за тот или другой долг. Боюсь, что за «Вакулу» ты получишь очень немного и тебе не хватит покрыть все необходимые мои расходы! Впрочем, я, кажется, делаюсь мало-помалу старушкой из сказки Пушкина о золото й рыбке. Чем больше денег мне падает с неба, тем больше я их хочу. Боже мой!! что бы я делал без M[ada]me Мекк! Да будет тысячу раз благословенна эта женщина! Сегодня опять нет письма от тебя. Начинаю немного беспокоиться. Зато Котик милый каждый день пишет мне письма. Горло у него совсем прошло. Он слышал Саразата и не восхищён им. Купил сегодня Алёше «3аписки охотника» и «Географию» Белохи! Как последняя могла попасть в изящный книжный магазин на площади св. Марка, — не понимаю. Засим ничего особенного нет, и продолжение дневника откладываю до завтра. Алёша очень, очень мил. О, какая здесь еда подлая!! Суббота, 22/10 Первая часть симфонии приходит к концу. Я сегодня очень много работал и очень устал. Утром получил письмо от Модеста. Он желает жить в Сан-Ремо (около Ментоны). Я очень сочувствую этому выбору. Отправил к нему телеграмму в этом смысле. В конце недели думаю отправиться в Сан-Ремо и все приготовить. Надеюсь, что там можно будет устроиться вроде Кларанса. Я уеду из Венеции без всякого сожаления. Вчера вечером мне захотелось покутить. Я отправился в Birraria di Genоva, где каждый вечер поют и играют, — что-то вроде Café-chantant. Оказалась пустота, смехотворное пение с претензией на серьёзность, скверное пиво и скука. Выпил кружку пива и воротился домой. Сегодня здесь на улицах большое оживление. Через 3 дня рождество, везде выставлены, подарки, кричат, зазывают, насилу протолкаться можно. Я купил сейчас у букиниста за 6 лир громадный том французской иллюстрированной истории Наполеона. Пью чай и хочу заняться рассматриванием этой книги. Совершенно здоров, покоен и весел. Прощай, нежно целую. Следующее письмо отправлю в среду. П. Ч.