Letter 683

Date	8/20 December–10/22 December 1877
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Venice
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, Nos. 1122–1123)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 330–332 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 120–130 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 297–298 (abridged) П. И. Чайковский. Забытое и новое (1995), p. 126–127 (abridged) Неизвестный Чайковский (2009), p. 227–230

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Венеция 20/8 дек[абря] 1877 Толичка! Сегодня ничего особенного не произошло. Погода испортилась, и море вдали так бушует, что и при закрытых окнах шум его доносится. Вчера вечером у меня была сцена с Алёшей, начавшаяся тем, что я заметил, что он потихоньку от меня приготовлял себе какую-то мазь на тряпке. Заметил я это уже не в первый раз в эту неделю. До сих пор он меня успокаивал тем, что прыщик какой-то и где-то вскочил. Но вчера он покраснел и я заподозрил, что у него что-нибудь с детородным членом. Я стал приставать, что и как. Он упирался. Я вдруг рассвирепел, разодрал галстук, рубашку, сломал стул и т д. Когда я предавался этим странным гимнастическим упражнениям, вдруг я встретился с ним глазами. Он был до того испуган, до того жалобно смотрел на меня совершенно побледневший, так потерянно говорил «что с вами, успокойтесь» и т. д., что я тотчас же успокоился. Тотчас после этого Алёша начал плакать, и я насилу мог его успокоить. Разумеется, произошла сцена примиренья. Толя! ты не можешь себе представить, какое это милое и хорошее существа, несмотря на его видимую грубость и видимое равнодушие. Оказалось, что у него самый обыкновенный чирий и что он скрывался просто оттого, что, зная, как я суечусь, когда кто-нибудь около меня хоть немножко нездоров, хотел оставить меня в неведении. Нужно знать его так, как я его знаю, чтоб оценить его милые качества. Но вот что досадно! Он не взял с собой книг (кроме Арифметики Евтушевского и Библии), и ему нечего делать. Третьего дня я заставил его написать письмо Модесту, поправил все ошибки, как сумел, объяснил правила и велел переписать. Сегодня такое же письмо он напишет Ник[олаю] Льв[овичу]. Хорош этот Ник[олай] Львович! Представь себе, что он брал письма, которые приходили ко мне на квартиру, распечатывал и читал их!!! Когда я ему написал письмо из Кларанса насчёт Алёши, то он предложил Алёше ответить мне, что последний болен и не может ехать. Вообще он его всячески уговаривал не ехать и пугал всякими страхами. Глупый старикашка и не совсем честный. Работа у меня кипит. Венеция с каждым днём противнее, и еда невозможнее. Жду письма от Модеста. Почему до сих пор нет письма от тебя? Пятница, 21/9 Наконец, сегодня я оказался при деньгах. После завтрака отправился к банкиру, и он отсчитал мне золотом всю сумму. Сумма, кажется, очень изрядная, а между тем, едва-едва хватит, чтоб прожить. Я посла л Котику перевод на 300 марок, но едва ли это ему надолго хватит, счёт в отеле за одну неделю оказался 247 лир! Правда, что в том числе телеграммы. Но если принять, что кроме отеля я буду тратить 5 фр[анков] в день на папиросы, кофе и т. д., — то окажется, что можно будет свести концы с концами, — не более. Да ещё я так и жду, что ты мне велишь выслать денег для уплаты за тот или другой долг. Боюсь, что за «Вакулу» ты получишь очень немного и тебе не хватит покрыть все необходимые мои расходы! Впрочем, я, кажется, делаюсь мало-помалу старушкой из сказки Пушкина о золотой рыбке. Чем больше денег мне падает с неба, тем больше я их хочу. Боже мой!! что бы я делал без M[ada]me Мекк! Да будет тысячу раз благословенна эта женщина! Сегодня опять нет письма от тебя. Начинаю немного беспокоиться. Зато Котик милый каждый день пишет мне письма. Горло у него совсем прошло. Он слышал Саразата и не восхищён им. Купил сегодня Алёше «3аписки охотника» и «Географию» Белохи! Как последняя могла попасть в изящный книжный магазин на площади св. Марка, — не понимаю. Засим ничего особенного нет, и продолжение дневника откладываю до завтра. Алёша очень, очень мил. О, какая здесь еда подлая!! Суббота, 22/10 Первая часть симфонии приходит к концу. Я сегодня очень много работал и очень устал. Утром получил письмо от Модеста. Он желает жить в Сан-Ремо (около Ментоны). Я очень сочувствую этому выбору. Отправил к нему телеграмму в этом смысле. В конце недели думаю отправиться в Сан-Ремо и все приготовить. Надеюсь, что там можно будет устроиться вроде Кларанса. Я уеду из Венеции без всякого сожаления. Вчера вечером мне захотелось покутить. Я отправился в Birraria di Genоva, где каждый вечер поют и играют, — что-то вроде Café-chantant. Оказалась пустота, смехотворное пение с претензией на серьёзность, скверное пиво и скука. Выпил кружку пива и воротился домой. Сегодня здесь на улицах большое оживление. Через 3 дня рождество, везде выставлены, подарки, кричат, зазывают, насилу протолкаться можно. Я купил сейчас у букиниста за 6 лир громадный том французской иллюстрированной истории Наполеона. Пью чай и хочу заняться рассматриванием этой книги. Совершенно здоров, покоен и весел. Прощай, нежно целую. Следующее письмо отправлю в среду. П. Ч.

Venice 20/8 December 1877 Tolichka! Nothing in particular happened today. The weather has worsened, and the distant sea can be heard raging even with the windows closed. Last night I had a scene with Alyosha, which started with my noticing that he was secretly preparing some ointment on a cloth. I noticed this not for the first time this week. Until now he had assured me that he merely had a pimple somewhere. But yesterday he blushed and I suspected that something was wrong with his member. I began pestering him about the how and why. He resisted. I suddenly became furious, pulling off my tie, tearing at my shirt, breaking a chair, etc. In the midst of these strange gymnastic exercises, I suddenly met his gaze. He was so frightened, looking at me so pitiably, saying in such a lost voice: "what is the matter with you, please be calm", etc., that I immediately did become calm. Whereupon Alyosha began to cry, and I could hardly manage to calm him. Naturally, a scene of reconciliation followed. Tolya! You cannot imagine what a dear and fine creature he is, despite his apparent off-handedness and indifference. It turned out that he had the most ordinary boil, and that he hid it simply because, knowing how I fuss when someone around me is even a little unwell, he wanted to leave me none the wiser. You must know him as I know him to appreciate his endearing qualities. But here's the frustrating thing! He didn't bring any books with him (except for Yevtushevsky's Arithmetic and the Bible), and he has nothing to do. Two days ago I made him write a letter to Modest, corrected all the mistakes as best I could, explained the correct way and told him to re-write it. Today he'll do the same with a letter to Nikolay Lvovich. That Nikolay Lvovich is a fine one! Just imagine, he took all the letters that came to my apartment, opened and read them!!! When I wrote him a letter from Clarens regarding Alyosha, he suggested that Alyosha should reply to me that the latter was ill and could not travel. Generally he tried all manner of ways to persuade him not to go, and alarmed him with all sorts of fears. What a stupid and not entirely honest old man. My work is going with full steam. Venice is becoming more horrid with each day, and the food more impossible. I'm expecting a letter from Modest. Why haven't I received a letter from you yet? Friday, 21/9 Finally, I find myself with money today. After lunch I went to the banker, and he counted out the whole sum for me in gold. The sum seems very considerable, but for the time being it is barely enough to live on. I sent Kotik a transfer for 300 marks, but it's unlikely to last him long; the hotel bill for one week turned out to be 247 lire! It's true that this included telegrams. But if we accept that, besides the hotel, I'll be spending 5 francs a day on cigarettes, coffee, etc., then it turns out that it will be possible to make ends meet, and nothing more. And I'm still waiting for you to tell me to send money to pay this or that debt. I'm afraid that you'll receive very little for "Vakula", and you won't have enough to cover all my essential expenses! Anyway, I seem to be gradually turning into the old woman from Pushkin's fairy tale about the goldfish. The more money that falls from the sky, the more of it I want. My God!! What would I do without Madame Meck? Blessed be this woman a thousand times over! There's no letter from you again today. I'm starting to worry a little. But dear Kotik writes me letters every day. His throat is completely better. He heard Sarasate and wasn't thrilled by him. Today Alyosha bought "Sketches of a Hunter" and "Geography" by Belokha! I don't understand how the latter could have ended up in an elegant bookstore on St. Mark's Square. Whereupon, there's nothing more in particular, and I'll put off continuing the diary until tomorrow. Alyosha is very, very sweet. Oh, how wretched the food is here!! Saturday, 22/10 The first movement of the symphony is coming to an end. I've done a great deal of work today and am very tired. I received a letter from Modest this morning. He wants to live in San Remo (near Mentone). I very much concur with this choice. I sent him a telegram to this effect. At the end of the work I think I'll set off for San Remo to prepare everything. I hope that we can settle down there just as well as in Clarens. I shall be leaving Venice without any regrets. Last night I wanted to enjoy myself. I went to the Birraria di Genоva, where they sing and play every evening — a sort of Café-chantant. It turned out to be vacuous, preposterous singing pretending to be serious, awful beer and tedium. I drank a mug of beer and returned home. Today the streets are very busy. Christmas is in 3 days, gifts are on display everywhere, people are calling and shouting, and you can hardly push your way through. I've just bought a huge volume of the French illustrated history of Napoleon from a second-hand bookseller for 6 lire. I'm now drinking tea and want to look through this book. I am in perfect health, calm and cheerful. Farewell, I kiss you tenderly. I'll send the next letter on Wednesday. P. T.