Letter 1942
| Date | 22 January/3 February 1882 |
|---|---|
| Addressed to | Aleksey Sofronov |
| Where written | Rome |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 384) |
| Publication | П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 35–36 |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
Лёничка! На днях я как-то тебя побранил за небрежность письма, а сегодня получил от тебя очень хорошо написанное письмо и ужасно был рад. Это то письмо, которое ты писал ночью во время дежурства. У нас теперь слава Богу всё благополучно и все здоровы. Погода стоит великолепная. Через неделю будет карнавал. Увы! вряд ли нынче у нас будет свой балкон. Я заходил спросить о цене того балкона, который был у нас 2 года тому назад: сказали 350 фр[анков]. Значит, на сто франков дороже тогдашнего, — да и то, тогда я заплатил только половину, а теперь без Ник[олая] Дм[итриевича] придётся всё заплатить. Может быть, возьму какое-нибудь окно, если найдётся. Лёня! Ты спрашиваешь о Клименке. Он просил меня, когда я был в Каменке, достать ему место, и я его поместил к Петру Ивановичу, но, кажется, ничего из этого не выйдет. Он что-то про себя воображает, и ему всё представляется, что его обижают. Пётр Иванович им очень недоволен. Жаль, потому что малый способный и мог бы выйти из него толк, если б был поскромнее и не считал себя каким-то великим поэтом. Пожалуйста, постарайся повлиять на него и выбить у него разную дурь из головы. Лёня! меня беспокоит, что ты без денег. Сходи к Пeтру Ивановичу и возьми сколько нужно. Прости что мало пишу, — очень поздно. Модест всё собирается тебе написать. Он тебя целует и обнимает; Коля тоже. Скоро опять напишу. Обнимаю. Твой, П. Чайковский |
Lyonichka! The other day I rather scolded you for the carelessness of your letters, and today I received a very well written letter from you, and I was awfully glad. This is the letter that you wrote at night while on duty. Thank God, we are all fine now and everyone is well. The weather is magnificent. The carnival will be on for a week. It's unlikely that we will have our own balcony today, alas! I came to enquire about the price of the balcony we had 2 years ago: they said 350 francs. This means that it's a hundred francs more expensive than it was then — and even back then I only paid half, but now without Nikolay Dmitryevich, I'll have to pay it all. Perhaps I'll make do with some sort of window, if I can find one. Lyonya! You asked about Klimenko. When I was in Kamenka, he asked me to find him a position, and I found him somewhere at Pyotr Ivanovich's, but it seems that nothing will come of it. He regards himself rather highly, and keeps imagining that this is some sort of affront to him. Pyotr Ivanovich is very displeased with him. This is a shame, because he is a capable young man and he could have made something out of it, if only if he'd been more modest and didn't consider himself to be some sort of great poet. Please, try to influence him, and knock all this nonsense out of his head. Lyonya! I'm worried that you have no money. Go to Pyotr Ivanovich and borrow as much as you need. I'm sorry for writing so little — it's very late. Modest is always intending to write to you. He kisses and hugs you. Kolya too. I'll write again soon. I hug you. P. Tchaikovsky |
