Letter 217

Date	29 November/10 December 1870
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 364 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 166–167 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 242–243
Notes	Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

29 ноября 1870 Милый друг! Я тебе написал ещё два дня тому назад, но по дороге из дому в Консерваторию потерял. Наша переписка сделалась весьма вяла; причиною того я считаю праматерь всех пороковленость. По крайней мере, с моей стороны молчание нельзя объяснить недостатком любви; сердце моё пылает к тебе по-прежнему. Я провожу время по-прежнему и все более и более привязываюсь к Москве. Если б у меня были только деньги, я бы устроился здесь как нельзя лучше. Но и с моими средствами при разумном ведении финансовых дел можно бы жить, нимало не стесняясь. Беда в том, что у нас трёх (ты, Мод[ест] и я) удивительная способность швырять деньгами. Дервиз мне рассказывал, что он видел тебя кутившим; сие мне не нравится. Что касается Модеста, то он перещеголял всех. Такого безумного швыряния я даже и не ожидал; Папаша мне пишет, что он в Петербурге оставил долгов много, а в Симбирске наделал их ещё больше. В объяснение своих трат он мне описывает необходимость платить за разные пикники, складчины в пользу раненых, конфекты для дам, обеды и подписки в пользу актёров; какова наивность? Я ему написал ругательное письмо. Дело о твоём переводе подвигается, хотя не столь скоро, как я бы того желал; на днях мой товарищ Маслов видел, как у Манасеина, ехавшего в Петербург, было записано о потребности говорить о тебе с министерскими тузами. Вообще ты можешь быть уверен, что перевод совершится в течение этого сезона. Очень может быть, мой голубчик, что я с помощью Дервиза приеду к тебе на праздники. Кстати, ты спрашиваешь меня, как я с ним возобновил отношения? Очень просто. Поехал к нему обедать с Ивановым и с тех пор бываю у них от времени до времени. Марья Иванuвна мне очень нравится; мила и добра. Вижусь часто с Константиновым, который так же, как и его супруга, об тебе всегда с большою любовью вспоминают и готовят для тебя комнату. Ларош в очень плохом положении; кажется, переезжает в Питер; Губерт мил и весел. Вчера обедал у Вас[илия] Вас[ильевича] Давыдова, а незадолго перед сими у Лиз[аветы] Сер[геевны]. Обнимаю тебя.

29 November 1870 Dear friend! I wrote you a letter two days ago, but I lost it on the way from home to the Conservatory. Our correspondence has become very lethargic; I consider the reason for this to be the mother of all vices. At least, the silence on my part cannot be explained by a lack of love; my heart burns for you as before. I am spending my time as before, and becoming more and more attached to Moscow. If I had the money, I could not settle down here any better. But even with my income, provided I manage my financial affairs wisely, I could live here without any difficulty. The fact is that the three of us (you, Modest and me) have an astonishing ability to squander money. Derviz told me that he saw you carousing; this displeased me. As for Modest, then he outdid everyone. I had never anticipated such a frenzy of squandering; Papasha writes to me that he left many debts in Petersburg, and made even more in Simbirsk. In justifying his outgoings, he describes to me the need to pay for various picnics, donations in aid of the wounded, confectionary for the ladies, dinners, and subscriptions for actors' benefits; how naïve is this? I wrote him a scolding letter. The matter of your transfer is progressing, although not as quickly as I would like; the other day my colleague Maslov saw how Manasien, who was travelling to Petersburg, noted that he needed to talk about you with the ministerial bigwigs. In general you can be sure that the transfer will happen during this season. It may very well be, my golubchik, that with Derviz's assistance I shall come to you for the holidays. By the way, you ask me how I came to renew my relations with him? It was very simple. I went to dinner with him and Ivanov, and since then I've been visiting them from time to time. I like Marya Ivanovna very much; she is sweet and kind. I often see Konstantinov, who, like his wife, always remembers you with great fondness, and has a room ready for you. Laroche is in a very bad situation; it seems he will be moving to Piter; Hubert is nice and cheerful. Yesterday I had dinner at Vasily Vasilyevich Davydova's, shortly before which I was at Lizaveta Sergeyevna's. I hug you.