Letter 2586

Date	7/19 November 1884
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Munich
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1756)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 674–675 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 320–321 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 478–479 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 3 (English translation)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Мюнхен 7/19 ноября 1884 Милый Модичка! Свою бумагу лень доставать, а здешняя столь огромная, что я прихожу в ужас, боясь не дойти до конца. Сегодня приехал сюда. Ехал великолепно, один в спальном вагоне, но страдал от холода. И в Берлине в последний день, и дорогой, и здесь — совершенная зима: мороз и все по крыто снегом, который слегка днем тает, и потому грязь невыразимая. Я оттого так долго засиделся в Берлине, что хотел непременно сочинить поскорее «Иже херувимы» для государя и антракт для самаринского спектакля. Последний я сделал и отправил «Иже херувимы» тоже сочинил, и даже два, но ещё не переписал, но зато послал Оболенскому длинное письмо, дабы он объяснил государю, почему я не исполнил волю его. Время в Берлине прошло приятно: был в опере и слышал «Оберона». Мне всегда говорили, что это страшно скучно, и я приготовился страдать, но вместо того неожиданно и сильно наслаждался. Местами музыка восхитительная, а сюжет вздорный, вроде «Волшебной флейты», но смотреть весело, а в одном месте я даже хохотал как безумный, когда весь кордебалетот действия волшебного рога падает и корчится в судорогах. По музыке удивительно симпатичен сам Оберон, везде, где он появляется, музыка вдохновенная и поэтическая. Что хорошо в Берлине, это [то], что начинается в 7, антрактов почти нет, а в 9½ все было кончено. Однажды вечером встретил в Bier Halle знакомого (Барцевича) и умолял его не говорить Антону Рубинштейну (который там готовит какую-то свою дрянь для экстраординарного концерта) и Клиндворту. Был у Бильзе и слышал своё анданте из моего квартета. Далось им это andante! — ничего другого знать не хотят. В день моего отъезда вчера в другом концерте тоже это аndаntе на афише стояло. Обедал я все 4 дня в table d'hôte и просто удивлялся, как много немцы пожирают в сравнении с русскими. Я продолжаю находить эти обеды и всю эту процедуру очень приятными, благодаря тому что молчать можно и никто не пробует заговаривать. Здесь по части театра меня преследует всегдашнее несчастие: вчера шла «Армида» Глюка, а сегодня «Кармен», который начинает мозолить глаза; завтра какая-то «Posse mit Gesang» и балет в одном акте, а послезавтра «Мейстерзингеры». Увы, я до них не могу дождаться, ибо уже телеграфировал Котику, что буду в пятницу. Сегодня успел побывать в национальном (историческом) музее, а завтра пойду в обе Пинакотеки. До свиданья, голубчик. Целую вас всех трёх. Я думаю, что когда Боб от вас уйдёт, вы оба будете страшно скучать по нем. Прочёл дорогой «Le petit Bob». Очень мило. Пиши, душечка моя! П. Чайковский

Munich 7/19 November 1884 Dear Modichka! I'm too lazy to go for notepaper, and the one I'm using here is so huge that I'm horrified I might not make it to the end. I arrived here today. I travelled magnificently, alone in a sleeping car, but I suffered from the cold. On the last day in Berlin, on the way, and here — it has been thoroughly wintry; a frost and everything covered with snow, which melts slightly during the day, and so the slush is indescribable. The reason I stayed put so long in Berlin was because I wanted without fail to compose "Unto the Cherubim" for the Sovereign and an entr'acte for the Samarin performance. I did the last one and sent it off. I also composed "Unto the Cherubim", two of them even, although I haven't copied them out yet, but I did send Obolensky a long letter so that he could explain to the Sovereign why I hadn't fulfilled his wish. My time in Berlin was spent pleasantly: I went to the opera and heard "Oberon". I'd always been told that it was awfully tedious, and I was prepared to suffer, but instead I unexpectedly and greatly enjoyed it. The music is delightful in places, while the plot is absurd, like "The Magic Flute", but it's fun to watch, and at one point I even laughed like a madman when the entire corps de ballet falls down and writhes in convulsions from the effect of the magic horn. Musically, Oberon himself is surprisingly sympathetic; whenever he appears the music is inspired and poetic. The good thing about Berlin is that it starts at 7, there are almost no intervals, and by 9.30 it's all over. One evening I met an acquaintance (Barcewicz) in the Bier Halle and begged him not to tell Anton Rubinstein (who is preparing some of his own rubbish for a special concert) and Klindworth. I was at Bilze's and heard the Andante from my quartet. They are so taken with this Andante that they don't want to know anything else. On the day of my departure, yesterday, this Andante was also on the poster for another concert. On all 4 days I dined at the table d'hôte and was simply amazed at how much the Germans ate compared with Russians. I continue to find these dinners and the whole procedure very pleasant, thanks to the fact that you can remain silent and no one attempts conversation. Here, in terms of theatre, I'm haunted by the same misfortune: yesterday Gluck's "Armida" was on, and today it's "Carmen", which is starting to become an eyesore; tomorrow there's some "Posse mit Gesang" and a one-act ballet, and the day after tomorrow, "Meistersinger". Alas, I cannot linger to see them because I've already telegraphed Kotik that I'll be there on Friday. Today I managed to visit the national (historical) museum, and tomorrow I'll be going to both Pinacothèques. Until we meet, golubchik. I kiss all three of you. I think that you will both miss Bob terribly when he leaves you. I read my dear "Le petit Bob". It's very sweet. Do write, my darling! P. Tchaikovsky