Letter 2635

Date	1/13 January 1885
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 923)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 16–17 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 331–332 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 13–14

Text

Russian text (original)

Москва 1-го января 1885 Как давно не писал я Вам, мой бесценный, милый друг! Две причины препятствовали мне беседовать письменно с Вами. В самый сочельник утром я получил телеграмму о смерти Котека. Кроме того, что это известие поразило и сильно опечалило меня, — на меня ещё легла тягостная обязанность уведомить несчастных родителей о потере любимейшего старшего сына, бывшего уже и в материальном отношении поддержкой бедной семьи. Три дня целых я не решался на нанесение им страшного удара!.. Судя по ответной телеграмме, они в совершенном отчаянии... На меня всё это произвело бы подавляющее впечатление, если бы не случилось, что вследствие спешной потребности и неимения хороших корректоров, я не принуждён был в течение нескольких дней сам делать труднейшую корректуру моей новой сюиты. Бюлов будет исполнять её на днях в Петербурге в симфоническом концерте, и нужно, чтобы к 5-тому числу всё было готово. Оказалось, что за моё пребывание в Петербурге и за границей дело без меня ни на шаг не подвинулось, и вот пришлось засесть за мучительную, утомительнейшую работу. Я сердился, негодовал на гг. гравёров, на Юргенсона, утомлялся до чрезвычайности, — но зато не имел времени постоянно думать и сокрушаться о смерти бедного Котека. Несколько дней я провёл у Вас в доме один, так как Коля с Анной ездили в Петербург. Я не могу не доложить Вам, что Ваш старый слуга Иван Васильев оказывает мне самую бдительную заботливость и что я очень тронут его старанием, дабы в Вашем доме я был окружён всевозможным комфортом и удобствами. Об Анне и Коле скажу покамест одно. Они живут душа в душу... Даже позволю себе заметить, что слишком душа в душу. Не без удивления заметил я с первого дня моего у них пребывания, что умственный и нравственный облик одного из супругов потерял свою индивидуальность, что супруг этот поёт до такой степени в унисон с голосом другого, — что нет такой подробности, на которой их взгляд, чувство, мнение разнилось бы хоть на волос. Отмечаю это явление, не анализируя и не обсуждая его. Конечно, хорошо, когда муж и жена составляют как бы две половины одного существа, но... мне и немножко жаль чего-то и немножко страшно, а главное, нужно ещё подождать, чтобы высказаться на их счёт безошибочно верно. И то, что я сейчас написал, и то, что, быть может, напишу о них впоследствии, должно остаться между нами. Прошу Вас, дорогая моя, не давать им чувствовать, что я писал о них. Ко мне лично и тот и другой чрезвычайно милы и ласковы; и того и другого я очень люблю, хотел бы, чтобы можно было только радоваться, глядя на их единение и взаимную любовь, — но если мои радости иногда будут омрачены некоторыми тенями, если о тенях этих я буду иногда говорить с Вами, — то простите, что некоторым образом насильственно врываюсь в Вашу семейную сферу. Мне так трудно быть неоткровенным с Вами! В Каменку я решил покамест не ехать. Хочу попробовать поискать вблизи Москвы какую-нибудь маленькую усадебку для найма. Сегодня в полицейской газете вышла публикация от меня. Если удастся найти что-нибудь подходящее, устроюсь в деревне и опытом узнаю, может ли одинокая деревенская жизнь удовлетворить меня настолько, чтобы раз навсегда я устроился таким образом. Если да, то с будущего года начну подыскивать маленькое имение для приобретения в собственность. Будьте здоровы, дорогой, бесценный друг, молю Бога, чтобы Он ниспослал Вам на предстоящий год всякого благополучия. Ваш навсегда, П. Чайковский Благодарю Вас за тёплые сочувственные слова о моей музыке в последнем письме Вашем.