Letter 2797
Date | 17/29 October 1885 |
---|---|
Addressed to | Modest Tchaikovsky |
Where written | Maydanovo |
Language | Russian |
Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1784) |
Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902)78 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 335–336 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 178–179 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 331 (English translation; abridged) |
Text
Russian text (original) |
17 окт[ября] 1885 г[ода] с[ело] Майданово Мне не понравилось, Модя, что моё описание безденежья в прошлом письме ты принял за намёк об уплате какого-то воображаемого долга. Зачем эта щепетильность? Ведь этак мне в письмах к тебе придётся обдумывать, что писать и чего не писать. Никаких денег я от тебя не ожидал и не ожидаю и узнать о том, проданы или не проданы брильянты, вовсе не хотел, когда вошёл в подробности временного безденежья. У меня уже в руках перевод на Купеческий банк от Н[адежды] Ф[иларетовны], и в субботу будет денег сколько угодно. Смерть симпатичного, доброго Кросса очень меня опечалила. Мне известно, что жена любила его безумно; она, вероятно, убита совершенно горем. Работа у меня идёт необыкновенно быстро; если бы не поездка в Каменку, все огромное первое действие было бы готово к 1-му ноября. Кажется, что хорошо выходит. Сейчас я прочёл очерки Короленко в «Северн[ом] вестнике». Судя по твоему отзыву, я думал, что это будет что-нибудь совершенно выходящее из ряда; но признаюсь, не нахожу этого. Очень хорошо выдержан язык рассказа «Убивца», — но самая история очень не нова и ужасно напоминает что-то не то Тургенева, не то не знаю кого. И вообще твой хвалёный «Северн[ый] вестник» мне не так понравился, как я ожидал. Во 1-х, уморительно-непонятная и до смешного загромождённая философскими словами первая статья: «От редакции». Зачем всё эти интуитивности и т. п. страшные слова? Во 2-х, два стихотворения рядом, одно Полонскоrо, другое Мережковского, оба очень милые, но оба, точно нарочно, начинаются с оповещения читателя, что у них «муза отлетела». В 3-х, вздорное пустословие Листа. В 4-х, грязная серая бумага. Нет! из всех этих умеренно-либеральных журналов всё-таки лучше всех «Вестник Европы». Последняя книжка великолепна. С величайшей неохотой покину через 2 дня свой обожаемый домик надолго. Что ты скажешь насчет моей фантазии, о которой я сообщил Коле чтобы вы трое как-нибудь навестили меня в ноябре? Деньги я на поездку охотно бы дал; мне бы это было очень, очень приятно. Сам в Петербург, вероятно, тоже в ноябре съезжу, и, кроме того, проведу у вас святки. Я тебе ещё ни разу ничего не писал о Волчке, а давно собирался. Дружба у нас страшная, бешеная, но в комнаты он пускается только иногда, в виде исключения. Зато все про гулки всегда вместе делаем. Господи, как он иногда меня забавляет! Страсти к лошадиным говешкам сильнее, чем когда-либо. Каждая из них берётся в рот и потом, при каких-то особенных комических прыжках, раскусывается и выплёвывается. Над[ежда] Вас[ильевна] два дня сряду обедала у меня, раз с Фон Визиной, а на другой день с Колей Переслени, который из 4 назвавшихся гостей приехал один и провёл 2 дня. Уехал страшно мрачный, ибо надежды на субсидию не оправдались. Алекс[андре] Ив[ановне], судя по письмам Наты, лучше, но грустно то, что она упала духом и постоянно печальна. Напиши мне разок или 2 в Каменку. Обнимаю вас всех. Твой П. Чайковский Из Москвы напишу о результатах свидания с премьершами Малого театра. |