Letter 2921

Date	1/13 April 1886
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Tiflis
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1802)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 98–99 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 349–351 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 306–308 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 346–347 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Тифлис 1 апреля В воскресенье утром 30-го числа мне подали коляску, запряжённую в четыре лошади, и, усевшись, мы поехали, имея при себе кондуктора, специальная обязанность коего — забота ч нуждах и удобствах путешественника. Всю предыдущую ночь я не спал от ужасной, невообразимой постели и от блох я блох (я без тошноты не могу вспомнить лучшую владикавказскую гостиницу), и потому думал, что красоты Военно-Грузинскои дороги мало подействуют на человека усталого и раздражённого бессонницей. Но дорога до того удивительно, величественно, поразительно красива, — что о сне я даже во все день и не думал. Разнообразие впечатлений делает то, что интерес не прекращается ни на минуту. Сначала довольно долго приближаешься к горам, причём кажется, что они перед носом, а между тем все едешь да едешь. Потом долина Терека все делается уже. Потом выезжаешь в Дарьяльское ущелье, страшное, мрачное, дикое. Потом мало-помалу въезжаешь в снежную область. Перед моим проездом как раз произошёл громадный снежный завал, который целые сотни каких-то мрачно выглядывающих туземцев только что успели расчистить и ещё расчищали. Мы ехали, наконец, между двумя высокими снежными стенами все выше и выше. Пришлось надеть шубу. В 6-ом часу вечера мы спустились в долину Арагвы и ночевали в Млетах. Мне отвели царские комнаты. После пакости Владикавказской гостиницы удивительно приятно было очутиться в чудесных, чистых комнатах, с славными постелями, с чисто накрытым столом и т. д. Я пообедал, погулял по галерее при лунном свете и в 9 часов лёг спать. Рано утром мы выехали. Тут уже запахло югом. На склонах гор пахали землю; беспрестанно попадались живописные аулы и всякое другое жилье. Спуск делается с быстротой иногда даже страшной, особенно при поворотах. Незадолго до станции Душет вдруг открывается вид на даль столь изумительно чудный, что хочется плакать от восторга. Чем дальше, тем больше даёт себя чувствовать юг. Наконец проехали Мцхет (где развалины дворца и знаменитый собор) и около 4½ часов были уже в Тифлисе. Толи с Паней не было; они отправились встречать меня в Мцхет, ожидая, что я приеду позднее. Только в 8 часов они вернулись. Я пока успел уже вы­ мыться, переодеться и по городу походить. Город восхитительно живописен. Деревья ещё не все зеленеют, но зато все фруктовые деревья в цвету, в садах (где, как в Риме, имеются только вечнозелёные растения) красуются массы цветов, тепло как в июне, и, одним словом, весна самая настоящая, совершенно вроде того, как было в Неаполе, когда 4 года тому назад мы из него выезжали. Главные улицы очень оживлены, магазины роскошны, и совсем Европой пахнет. Зато когда я зашёл сегодня в туземный квартал (Майдан), то очутился в совершенно новой для меня обстановке. Улицы необыкновенно узенькие, как в Венеции; с обеих сторон внизу бесконечный ряд лавчонок и всяких ремесленных заведений, где, поджавши ноги, туземцы работают на виду у прохожих. Тут же и хлебопекарни, и какие-то съедобные лавочки, в коих что-то пекут и жарят. Очень любопытно и оригинально. Паню я нашёл весьма похорошевшей. Толя немножко поседел; имеет очень счастливый и довольный вид, и видно, что он здесь туз, по некоторой важности и уверенности, коей прежде было незаметно. Таня производит очаровательное впечатление; потолстела, выросла, цвет лица как кровь с молоком, загорела, ибо целый день она на солнце. Видно, что ей в самом деле в прок пошло пребывание в таком чудесном климате. Няня, Митя сияют. Степан только худ и бледен, — но это потому, что он влюблён и собирается жениться на какой-то 15-ти летней девочке, Дом, в коем они живут, есть изящная в итальянском вкусе вилла с садом, спускающемся к Куре. В саду кипарисы, виноград, абрикосы, какие-то роскошно цветущие датуры и много вечнозелёных растений, напоминающих Рим, Комнаты большие, и в отделке их Паня обнаружила много вкусу. Например, она сделала драпри из здешних ковров необыкновенно эффектные. Я нахожу, что обстановка их немножко слишком роскошна, не по состоянию. Вечер вчера провели в болтовне и в обеде, который был по­ дан в 9 часов (вследствие их поездки в Мцхет). Коля Переслени присутствовал и был очень забавен. Вообще первое впечатление Тифлиса чрезвычайно приятное. Сейчас иду обедать, а вечером все вместе отправимся в бани. Целую и обнимаю вас обоих. Бобика расцелуй, когда увидишь. Твой, П. Чайковский

Tiflis 1 April On the morning of Sunday 30th, they gave me with a carriage drawn by four horses, and after taking our seats, we set off, having a conductor with us, whose particular duty it is to take care of the needs and comfort of the traveller. I didn't sleep the whole of the previous night, due to the unimaginably awful bed and the fleas (I can't recollect the best hotel in Vladikavkaz without nausea), and therefore I thought that the beauties of the Georgian Military Road would have little effect on someone so tired and irritable from insomnia. But the road was so astounding, magnificent, and astonishingly beautiful, that I didn't even think about sleep the whole day. The multifarious impressions never ceased to be interesting for a moment. The initial approach to the mountains takes quite a while, and it seems that they are right in front of your nose, but meanwhile you keep going and going. Then the Terek Valley is all done. Then you go through the Daryal Gorge: frightening, gloomy, and wild. Then little by little you enter a snowy region. Just before we came through there had been an enormous snowfall, which hundreds of gloomy-looking natives had just managed to clear, and were still clearing. We finally rode between two high walls of snow, growing ever higher and higher. I had to put on a fur coat. At 6 o'clock in the evening we descended into the Argava Valley, and spent the night in Mlety. I'd been given the royal rooms. After the grubbiness of the Vladikavkaz hotel, it was surprisingly pleasant to find myself in wonderful, clean rooms, with nice bed, a freshly-laid table, etc. I had dinner, walked around the gallery in the moonlight, and went to bed at 9 o'clock. We left early in the morning. There's already a hint of the south here. There was ploughed land on the mountain slopes; we constantly came across picturesque auls, and all manner of other dwellings. The descent was made quickly, sometimes alarmingly so, especially when turning. Shortly before the Dushet station, a distant view suddenly opened up that was so astonishingly wonderful that I wanted to weep with delight. The further you go, the more the south makes itself felt. Finally, we passed through Mtskheta (where the ruins of the palace and the famous cathedral are), and at around 4.30 we were already in Tiflis. Tolya and Panya weren't there; they'd gone to meet me in Mtskheta, expecting that I would arrive later. They only returned at 8 o'clock. By now I'd already had time to wash myself, change my clothes, and stroll around the city. It's a delightfully picturesque city. The trees are not yet all green, but the fruit trees are blossoming, and in the gardens (where, as in Rome, they only have evergreens), there were masses of flowers to see, it's as warm as in June, and, in short, it's truly spring, just the same as in Naples when we left it 4 years ago. The main streets are very lively, the stores are luxurious, and it feels altogether European. But when I entered the native quarter (the Maydan) today, I found myself in an environment completely new to me. The streets are exceptionally narrow, as in Venice; low down on both sides there are endless rows of little shops and all manner of artisan establishments where, sitting cross-legged, the natives work in full view of the passers-by. There are also bakeries and shops with some sorts of baked and fried edibles. It's most curious and original. I found Panya to be much prettier. Tolya has gone slightly gray; he looks happy and contented, and it's clear that he's a bigwig here, due to a certain importance and confidence that was previously imperceptible. Tanya makes a charming impression; she has put on weight, grown up, her complexion is like blood and milk, and she is tanned, due to being in the sun all day. It's clear that she's greatly benefitted from her stay in such a wonderful climate. Nanny and Mitya are radiant. Only Stepan is thin and pale — but this is because he's in love, and intends to marry some 15-year-old girl. The house where they live is an elegant villa in the Italian style, with a garden leading down to the Kura. In the garden there are cypresses, grapes, apricots, some sort of luxuriously blooming daturas, and many evergreens, reminiscent of Rome. The rooms are large, and Panya has shown a great deal of taste in their decoration. For example, she made some exceptionally effective drapery out of local carpets. I find that their furnishing are rather too luxurious for their situation. Yesterday evening was spent chatting and at dinner, which was served at 9 o'clock (due to their journey to Mtskheta)). Kolya Peresleni attended, and was very funny. In general my first impressions of Tiflis are remarkably pleasant. Now I'm off to dinner, and in the evening we'll all be going to the baths together. I kiss and hug you both. Kiss Bobik when you see him. Yours, P. Tchaikovsky