Letter 3064

Date	30 September/12 October 1886
Addressed to	Yuliya Shpazhinskaya
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2069)
Publication	П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 302 ("29 September") П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 468–469
Notes	Original incorrectly dated "29 September"

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

29 сент[ября] 1886 г[ода] с[ело] Майданово Добрейшая и многоуважаемая Юлия Петровна! Сейчас вернулся из новой поездки в Москву и нахожу письмо Ваше от 23 сент[ября]. Надеюсь, что Вы получили моё предыдущее письмо, адресованное ещё по-старому. Долго не писал Вам до этого предыдущего письма оттого, что затруднялся по поводу одной приписки Вашей — помните? Вообще, если когда-нибудь мои и Ваши письма попадутся в руки какого-нибудь любопытного нашего потомка, он будет, вероятно, изумляться небрежности, нелитературности моих писем сравнительно с Вашими. Как Вы хорошо пишете! Ещё и ещё раз повторяю, что у Вас настоящий литературный талант. Да, кстати, простите раз навсегда, добрейшая Юлия Петровна, что я всегда пишу кое-как. Моя переписка так громадна, что я не успеваю писать обдуманно и так, чтобы, независимо от сущности письма, оно было приятно для чтения. Я принялся очень усердно за инструментовку «Чародейки». К сожалению, слишком часто приходится ездить в Москву. Сегодня вернулся, а в субботу 4-го числа опять придётся ехать по консерваторским делам. Был я вчера в Коршевском театре. Давали прелестную старинную комедию Загоскина «Благородный театр». Когда-то я неоднократно видел эту пиэсу, исполненною в Малом театре, в самое блестящее его время. Боже мой, как несравненно хороши были тогдашние актёры. Несмотря на то, что у Корша играют отличные артисты: Киселевский, Давыдов и т. п. смешно сравнивать исполнение загоскинской комедии вчерашнее с тогдашним. Отчего это не являются новые таланты на наших драматических театрах! Однако ж в общем все же театр Корша мне более нравится, чем Малый театр. В опере (про которую не знаю вообще, писать ли Вам, ибо боюсь вызвать в Вас огорчение и сожаление о прошлом) дела идут далеко не так хорошо, как бы можно было ожидать по стремлениям к кипучей деятельности, выражаемым оперными заправилами в начале сезона. До сих пор ещё не принимаются за «Корделию», и я уверен, что она не пройдёт раньше конца ноября. «Черевички» же дадутся, вот увидите, в самом конце сезона. Майков мне в высшей степени антипатичен: это какой-то подьячий, — а не директор художественного учреждения. Чаёв, напротив, показался мне очень мягким, милым, преисполненным лучших намерений человеком. Но мне как-то жаль его! Я убеждён, что он не в состоянии будет бороться с дрязгами и мелкими неприятностями, которые ему неизбежно придётся вытерпливать. Да признаться, я и не понимаю, какая охота была кабинетному труженику, безмятежно влачившему скромную, архивную жизнь в своей Оружейной палате, — перейти на поприще театрального деятеля. Всё, что Вы мне пишете о пребывании И[пполитаl В[асильевича] в Севастополе и о чувствах, вызванных его участливым отношением как в Вас, так и в близких Ваших, мне чрезвычайно отрадно было прочесть. Я, впрочем, всегда думал, и теперь больше, чем когда-либо, что в глубине души он не может не быть крепко привязан к семье своей. Отчего Вы боитесь, добрейшая Юлия Петровна. Ведь Вы рядом с гимназией? Разве в Севастополе часто случаются какие-либо грабежи, взламывания и т. д. Будучи сам жестоким трусом, я лучше чем кто-либо понимаю невыразимую жуткость неопределённых страхов. Но я должен Вам сказать, что ни­ когда не боялся и не боюсь злодеев, грабителей и т. д., а имею непостижимую странность и слабость бояться «привидений», которых, впрочем, никогда не видел. Когда-нибудь я Вам расскажу, как мне приходилось страдать и мучиться от невозможности побороть в себе этот дикий и глупый страх. Не взять ли Вам в услужение какого-нибудь здоровенного мужика? Ведь Ваш страх есть тоже явление скорее патологическое, как и мои. Думаю, что он пройдёт, когда Ваши нервы поуспокоятся и когда вообще Вы будете здоровее. А до тех пор следует принять меры. Мне кажется, что присутствие сильного мужчины в Вашем доме благотворно бы подействовало на Ваши страхи. Ну будьте здоровы, многоуважаемая Юлия Петровна! Как, я буду рад, когда Вы в самом деле займётесь делом, к которому, по-моему, Вы имеете очень выдающийся, по-моему, талант! Тысячу приветствий Софье Михайловне и детям Вашим. Не хотите ли иметь мой парижский портрет? Посылаю Вам на всякий случай, а Вас очень, очень прошу прислать мне Ваши и остальных близких Ваших. Ваш П. Чайковский

29 September 1886 Maydanovo village Most kind and most respected Yuliya Petrovna! I have just returned from another trip to Moscow, and found your letter of 23 September. I hope that you received my previous letter, which was sent to your old address. I had not written to you for a long while before this last letter, because I had some difficulties regarding one of your postscripts, if you recall? Generally, if one day my and your letters fall into the hands of some curious descendant of ours, he will probably be astonished at the carelessness and unliterary nature of my letters compared to yours. How well you write! I repeat again and again that you have a genuine literary talent. Indeed, by the way, please forgive me once and for all, most kind Yuliya Petrovna for always writing so off-handedly. My correspondence is so enormous that I do not have the time to write thoughtfully and in such a way that, regardless of the nature of the letter, it would make pleasant reading. I have taken up the orchestration of "The Enchantress" very diligently. Unfortunately I have to go to Moscow much too often. I returned today, and on Saturday 4th I must go again on Conservatory business. I was at the Korsh Theatre yesterday. They were performing The Noble Theatre, a delightful old comedy by Zagoskin. I had occasion to see this play performed at the Maly Theatre more than once during its heyday. My God, how incomparably good the actors were at that time. Despite the fact that the Korsh has splendid artists: Kiselevsky, Davydov, etc., it's funny to compare the performance of Zagoskin's comedy back then with today. Why are there no new talents appearing in our drama theatres? However, in general I still like the Korsh better than the Maly Theatre. In the opera (about which I do not know in general whether to write to you about, because I am afraid of causing you grief and regret about the past), things are not going nearly as well as one might have expected from the aspirations of vigorous activity that the opera managers expressed at the start of the season. They have yet to start on "Cordelia", and I am certain it will not be on before the end of November. No doubt you will find that "Cherevichki" will be given at the very end of the season. I find Maykov extremely antipathetic; he is some sort of clerk, rather than the director of an artistic institution. Chayev, on the contrary, seemed to me a very gentle, dear man, filled with the best of intentions. But I feel rather sorry for him! I am convinced that he will be in no position to deal with the squabbles and petty irritations that he will inevitably have to endure. I confess that I do not understand why a desk worker, who was peacefully eking out a modest, archival life in his Armoury Chamber, would gladly move into the field of theatrical activity. Everything that you write to me about Ippolit Vasilyevich's stay in Sevastopol and about the feelings that his compassionate attitude evoked in both you and those close to you was extremely gratifying for me to read. I have, however, always thought, and now more than ever, that in the depths of his soul he cannot help but be deeply attached to his family. Why are you afraid, most kind Yuliya Petrovna? After all, you are near the school. Do robberies, thefts, etc. happen often in Sevastopol? Being a frightful coward myself, I understand better than anyone the inexpressible horror of vague fears. But I must tell you that I have never been and am not afraid of villains, robbers, etc., but I have the incomprehensible strangeness and weakness of being afraid of "ghosts", which, however, I have never seen. One day I shall tell you how I had to suffer and be tormented by the impossibility of overcoming this wild and stupid fear in myself. Could you not take on some burly fellow as your servant? After all, your fear, like mine, is more of a pathological phenomenon. I think that it will pass when your nerves are calmer, and when you are generally more healthy. Until then you ought to take measures. It seems to me that the presence of a strong man in your home would have a beneficial effect on your fears. And so, keep well, most respected Yuliya Petrovna! How glad I shall be when you actually occupy yourself with the business for which, in my opinion, you have a most outstanding talent! A thousand greetings to Sofya Mikhaylovna and your children. Would you like to have my Parisian portrait? I am sending it to you just in case, and I urge you to send me one of yours, and of those close to you. Yours P. Tchaikovsky