Letter 3153

Date	22 January/3 February 1887
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 991)
Publication	П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 460–461 Чайковский в московских театрах (1940), p. 458 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 23–24

Text

Russian text (original)

Москва 22 янв[аря] 1887 г[ода] Милый, дорогой друг! На другой день после 1-го представления «Чеpевичек» мы получили здесь известие о неожиданной смерти бедной моей племянницы Тани. Хотя мне, в сущности, часто приходило в голову, что для этой несчастной самый лучший и желанный исход был смерть, — но тем не менее, я был глубоко потрясён известием. Она умерла в Петербурге, в зале Дворянского собрания, на bal-masqué. Из того, что она была на балу, Вы видите, что она была на ногах и даже пыталась пользоваться общественными удовольствиями, но организм её уже давно был подточен. Это была тень прежней Тани; морфин сгубил её, и, так или иначе, трагический исход был неизбежен. С ума схожу при мысли о том, как перенесут это горе бедная сестра и зять... За Анну я тоже беспокоился, но, кажется, она перенесёт его твёрдо. Любовь к ребёнку поглотила её всецело, и другим чувствам мало места... Теперь скажу Вам, дорогая моя, несколько слов про «Черевички». В день представления я чувствовал себя совершенно больным и думал, что не в состоянии буду выдержать предстоявших волнений. Уж не знаю, как я дожил до вечера. В первую минуту, когда я появился в оркестре, моё волнение достигло крайних пределов. Но единодушная овация, сделанная мне артистами и публикой, ободрила меня. Увертюра вызвала шумные рукоплескания. Тут я мало-помалу начал успокаиваться и чем дальше, тем лучше исполнял своё дирижёрское дело. Мне поднесли несметную массу венков, и вообще всякого рода оваций было более чем достаточно. Шло представление хорошо, хотя были кое-какие недочёты, вследствие страха, испытываемого в первое представление всеми исполнителями. Опера обставлена роскошно, и некоторые декорации привели публику в восторг. Говорят, милый друг мой, что будто бы я не лишён дирижёрского таланта. Если это правда, то не странно ли, что, дожив почти до старости, я не только никогда не подозревал в себе подобного таланта, но был именно убеждён в противном, т. е. в полной неспособности своей к дирижёрству. Так как Вы получаете московские газеты, то я не буду входить в дальнейшие подробности об опере. Да мне и трудно отвлекать свои мысли от трагедии, происшедшей в Петербурге. Брат Модест телеграфирует мне, что племянник Володя, за которого я очень боялся, так как он болезненно впечатлителен и неровен, слава Богу, здоров. Но Каменка, Каменка!!! Боже мой, что там должно происходить. Ведь родители тем более любили свою несчастную, больную дочь, чем менее она доставляла им радостей! Милый друг мой! Брат Модест ещё не кончил до сих пор переделки и поправки в своей комедии. Вероятно, она будет напечатана, и тогда, конечно, я пришлю её Вам. Будьте здоровы, дорогой, милый друг!!! Беспредельно Вам преданный, П. Чайковский