Letter 391

Date	13/25 February 1875
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 36, л. 74–75)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 215–216 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 97 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 394–395 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 95 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Москва 13 февраля 1875 Модя! Ты прав, что литераторы сволочь! — но что ж из этого? Ведь и музыканты тоже часто бывают сволочью; неужели же от этого я должен возненавидеть музыку. Я совсем не желаю, чтобы ты специально предался музыкальной критике; на твоё сотрудничество в «Голосе» я смотрю только как на окошечко, которое ты прорубаешь себе в российскую словесность. Настоящая твоя сфера: беллетристика. У тебя, может быть, и нет первоклассного таланта, но есть положительная способность. есть вкуси то понимание, которое так ценит в тебе Ларош. Понимание великая вещь; его бывают лишены иногда люди очень умные. Благодаря этому пониманию ты никогда не напишешь ничего пошлого и ничего фальшивого. Это достоинство хоть и отрицательное, но существенное в литераторе. Итак, пожалуйста, не унывай и продолжай своё сотрудничество в «Голосе». Я очень зол на эту газету и мне очень забавно, что после ничем не мотивированного отказа в напечатании статьи они ещё смеют обижаться на тон моей ответной телеграммы. Я не понимаю одной твоей фразы; ты пишешь, что для моего достоинства лучше не печатать этой статьи, — т. е. вообще или теперь, после носа, подученного от «Голоса»? Напиши мне об этом. Твоё поручение насчёт Мамонтовой я принял очень близко к сердцу, но ехать к ней мне решительно нельзя: во-первых, потому, что я, несмотря на многократные приглашения, у них ни разу не был; во-вторых, потому, что она беременна и я боялся испугать её; в-третьих, потому, что муж её в отсутствии и, будучи очень ревнив, был бы недоволен, что я посетил его супругу без него; в-четвертых, потому, что он вообще порядочная сволочь и очень подозрителен насчёт людей, приезжающих к нему не для свиданья, а для денег по какой бы это ни было причине. Я поручил все это дело устроить С. И. Юргенсон, которая находится с обоими в очень интимных отношениях. Впрочем, M[ada]me Мамонтова и не подозревает, что её сестра так серьёзно больна; она говорила на днях Юргенсону, что Наст[асье] Петр[овне] легче. Извини, что мало пишу. Страшно устал. Кончил свой фортепьянный концерт и уже написал скрипичную пиэсу, обещанную Ауэру. Оставляю место для Алёши, который очень тронут твоим воспоминанием. Целую тебя, Папашу и Ел[изавету] Мих[айловну]. П. Чайковский Третьего дня скончался Павел Иванович Грузинский.

Moscow 13 February 1875 Modya. You are correct that writers are scoundrels! But what of it? After all, musicians are often scoundrels too; should this really make me detest music? I wouldn't want you at all to deliberately indulge in musical criticism; I look on your collaboration in "The Voice" merely as a little window, through which you are cutting into Russian literature. Your true sphere is fiction. You may not have a first-class talent, but you do have a positive ability, a glimpse of that common sense which Laroche so values in you. Common sense is a great thing; sometimes it's absent from the cleverest of people. Thanks to this common sense, you will never write anything vulgar, or anything fake. This virtue, although it can a disadvantage, is essential in a writer. So, please, do not be discouraged, and continue your collaboration in "The Voice". I'm very angry with this newspaper, and it's very funny to me that after unreasonably refusing to publish my article, they still have the gall to be offended by the tone of my telegram in response. There's one of your sentences I don't understand: you write that it's better for my dignity not to print this article — i.e. is that in general, or now after the rejection from "The Voice"? Write to me about this. I took your instructions regarding Mamontova very much to heart, but I absolutely cannot go to see her: firstly because, despite repeated invitations, I have never visited them; secondly, because she is pregnant, and I was afraid of startling her; thirdly, because her husband is absent, and being very jealous, he would be displeased that I visited his wife without him; fourthly, because he's generally quite a scoundrel, and is very suspicious about people he hasn't met approaching him for money, whatever the reason. I've instructed S. I. Jurgenson to see to this whole matter, as she has a very intimate relationship with both of them. Anyway, Madame Mamontova doesn't even suspect that her sister is so seriously ill; she told Jurgenson the other day that Nastasya Petrovna was improving. I'm sorry for not writing much. I'm terribly tired. I've finished my piano concerto and have already written the violin piece I promised to Auer. I'm leaving space for Alyosha, who is very touched that you remembered him. I kiss you, Papasha and Yelizaveta Mikhaylovna. P. Tchaikovsky Two days ago, Pavel Ivanovich Gruzinsky died.