Letter 4398

Date	6/18 June 1891
Addressed to	Władysław Pachulski
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 22)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 398–399 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 611–612 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVI-А (1976), p. 131–132 Tchaikovsky in America. The composer's visit in 1891 (1986), p. 167–168 (English translation)

Text

Russian text (original)

Москва 6-го июня 1891 Многоуважаемый Владислав Альбертович! Получил сейчас Ваше письмо. Совершенно верю, что Надежда Филаретовна больна, слаба, нервно расстроена и писать мне по-прежнему не может. Да я ни за что в свете и не хотел бы, чтобы она из-за меня страдала. Меня огорчает, смущает н, окажу откровенно, глубоко оскорбляет не то, что она мне не пишет, а то, что она совершенно перестала интересоваться с мной. Ведь если бы она хотела, чтобы я по-прежнему вёл с ней правильную корреспонденцию, — то разве это не было бы вполне удобоисполнимо, ибо между мной и ей мог ли бы быть постоянными посредниками Вы и Юлия Карловна? Ни разу, однако ж, ни Вам, ни ей она не поручала просить меня уведомлять её о том, как я живу и что со мной происходит. Я пытался через Вас установить правильные письменные сношения с Н[адеждой] Ф[иларетовной], но каждое Ваше письмо было лишь учтивым ответом на мои попытки хотя бы до некоторой степени сохранить тень прошлого. Вам, конечно, известно, что Н[адежда] Ф[иларетонна] в сентябре прошлого года уведомила меня, что, будучи разорена, она не может больше оказывать мне свою матерьяльную поддержку. Мой ответ ей, вероятно, также Вам известен. Мне хотелось, мне нужно было, чтобы мои отношения с Н[адеждой] Ф[иларетовной] нисколько не изменились вследствие того, что я перестал получать от неё деньги. К сожалению, это оказалось невозможным вследствие совершенно очевидного охлаждения Н[адежды] Ф[иларетовны] ко мне. В результате вышло то, что я перестал писать Н[адежде] Фlиларетовне]; прекратил почти всякие с нею сношения, после того как лишился её денег. Такое положение унижает меня в собственных глазах, делает для меня не выносным воспоминание. о том, что я принимал её денежные выдачи, постоянно терзает и тяготит меня свыше меры. Осенью, в деревне, я перечёл прежние письма Н[адежды] Ф[иларетовны]. Ни её болезнь, ни горести, ни матерьяльные затруднения не могли, казалось бы, изменить тех чувств, которые высказывались в этих письмах. Однако ж они изменились. Быть может, именно оттого, что я лично никогда не знал Н[адежды] Ф[иларетовны], — она представлялась мне идеалом человека; я не мог себе представить изменчивости в такой полубогине; мне казалось, что скорее земной шар может рассыпаться в мелкие кусочки, чем Н[адежда] Ф[иларетовна] сделаться в отношении меня другой. Но последнее случилось, и это перевёртывает вверх дном мои воззрения на людей, мою веру в лучших из них; это смущает моё спокойствие, отравляет ту долю счастия, которая у делается мне судьбой. Конечно, не желая этого, Н[адежда] Ф[иларетовна] поступила со мной очень жестоко. Никогда я не чувствовал себя столь приниженным, столь уязвлённым в своей гордости, как теперь. И тяжелее всего то, что, ввиду столь сильно расстроенного здоровья Н[адежды] Ф[иларетовны], я не могу, боясь огорчить и расстроить её, высказать ей все то, что меня терзает. Мне невозможно высказаться, — а это одно облегчило бы меня. Но довольно об атом. Быть может, буду раскаиваться в том, что написал все вышеизложенное, — но я повиновался потребности хоть сколько-нибудь излить накопившуюся в душе горечь. Конечно, ни слова об этом Н[адежде] Ф[иларетовне]. Если она пожелает узнать, что я делаю, скажите, что я благополучно вернулся из Америки, поселился в с[ело] Майданове и работаю. Здоров. Не отвечайте мне на это письмо. П. Чайковский Юлии Карловне поклонитесь от меня.