Letter 457

Date	24 March/5 April 1876
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1451)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 485 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 234–235 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 107 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 33–34 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 105–106 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Москва 24 марта Милый Модя! Извини, что я не вовремя отвечаю. Письмо твоё меня очень обрадовало, но я немножко разозлился за то, что ты спрашивал Сен-Санса, когда будут играть мою увертюру. Ведь он может вообразить, что я умираю от страстного желания быть игранным в Париже. Положим, что в сущности оно почти так и есть, но Сен-Санс никоим образом не должен знать этого. У нас совсем весна. Представь, что сегодня на главных улицах даже пыл ь есть. В конце этой недели я уезжаю на всю страстную и всю святую к Косте Шиловскому в деревню. Хочу уйти от всей суеты, сопряжённой с праздниками в Москве, и заняться хорошенько балетом, который непременно нужно окончить и притом как можно скорее. Вчера в зале театральной школы происходила первая репетиция некоторых нумеров из 1-го действия этого балета. Если б ты знал, до чего комично было смотреть на балетмейстера, сочинявшего под звук одной скрипочки танцы с самым глубокомысленным и вдохновенным видом. Вместе с тем завидно было смотреть на танцовщиц и танцоров, строивших улыбки предполагаемой публике и наслаждавшихся лёгкой возможностью прыгать и вертеться, исполняя при этом священную обязанность. От музыки моей все в театре в восторге. На последних днях мой новый квартет исполнялся три раза; первый раз в Консерватории по случаю приезда Великого князя, остальные два публично. Он очень всем нравится. Во время andante (andante funèbre e doloroso) многие (как говорят) плакали. Если это правда то торжество большое. Зато возобновлённый здесь «Опричник» исполняется самым срамовским и компрометирующим меня образом. Я очень расстроен в последнее время смертельною болезнью толстого князя Оболенского, которого ты, кажется, у меня видел. С ним был недавно удар, и по всей вероятности он проживёт очень недолго. Николай Львович (который, в сущности, один из добрейших людей, каких я знаю) уже 10 дней не отходит от его постели и не спит ночей. При этом бедный старичок все плачет. Уж не предчувствие ли, что и ему скоро расставаться с земною юдолью? Не дай Бог умирать в такое время, как теперь. Ты не можешь себе представить, до чего идеально хороша погода. А ты всё-таки не пишешь мне, когда намерен вернуться и когда мы увидимся. Летних планов у меня ещё никаких нет. Знаю, что поеду в августе за границу, — хотя с большим бы удовольствием остался в России, в деревне. Сердце моё разрывается на две части. Я влюблён разом в двух особ: брюнетку и блондинку, одна другой прелестнее. Первая из них все та же иудейка, а вторая россиянка из "Эрмитажа". Крепко целую тебя. П. Чайковский

Moscow 24 March Dear Modya! I'm sorry for not answering promptly. I was overjoyed by your letter, but somewhat angry that you asked Saint-Saëns when they would play my overture. Could he really imagine that I'm dying from a passionate desire to be played in Paris? Let us suppose that, in essence, this is more or less the case, but Saint-Saëns should in no way be aware of this. We are fully in spring. Just imagine that today there's even dust on the main streets. At the end of this week I'm going to see Kostya Shilovsky in the country for the whole of Holy Week and Easter. I want to escape all the commotion associated with the holidays in Moscow, and to work properly on the ballet, which I need to finish without fail, and moreover as soon as possible. In the hall of the Theatrical School yesterday, they had the first rehearsal of some numbers from the 1st act of the ballet. If only you knew how comical it was to watch the ballet-master, devising the dances with the most thoughtful and inspired expression, to the sound of a single violin. At the same time, it was enviable to watch the male and female dancers throwing smiles at the anticipated audience, and enjoying an easy opportunity to jump and spin around, whilst performing a sacred duty. Everyone in the theatre is delighted with my music. In the last few days, my new quartet has been performed three times: the first time at the Conservatory for the Grand Duke's visit, the other two in public. They all like it very much. During the Andante (andante funèbre e doloroso) many people cried (so they say). If this is true, then it's a great triumph. But the revival of "The Oprichnik" here is being performed in the most shameful and compromising manner for me. I've been most upset lately by the mortal illness of the portly Prince Obololensky, whom I think you saw with me. He recently had a stroke, and in all likelihood he won't live very long. Nikolay Lvovich (who, in essence, is one of the kindest people I know), hasn't left his bed for 10 days and doesn't sleep at night. The poor old man has been in tears the whole time. Isn't this a premonition that he too will soon take leave of this earthly vale? But God forbid he dies at a time like this. You can't imagine how idyllic the weather is. But you still haven't written to me when you intend to return, and when we'll be seeing each other. I don't have any summer plans yet. I know that I'll be going abroad in August, although I'd be very happy to stay in Russia, in the country. My heart is torn in two. I'm in love with two people at once: a brunette and a blonde, one more beautiful than the other. The first of these is still the same Jewish lady, and the second is a Russian woman from the Hermitage. I kiss you hard. P. Tchaikovsky