Letter 4851

Date	27 January/8 February 1893
Addressed to	Vladimir Makovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 269)
Publication	Советская музыка (1939), No. 8, p. 57 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVII (1981), p. 26

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Yuliya White

Каменка 27 янв[аря] 1893 г[одп] Дорогой Владимир Егорович! Я только что приехал сюда из Одессы, где провёл 2 недели ради дирижирования несколькими концертами. Там познакомился я с художником Н. Д. Кузнецовым, который пожелал написать мой портрет, что он и исполнил, как говорят другие и как мне кажется самому, необыкновенно удачно. Те из одесситов, которые во время сеансов приходили смотреть на этот портрет, высказывали необыкновенный восторг, удивление, радость, что в их городе написано капитальное художественное произведение. Портрет писался спешно, и потому в нем, может быть, нет желательной законченности в деталях, но по экспрессии, жизненности, реальности он, если не ошибаюсь, в самом деле замечателен. Н. Д. Кузнецову очень хочется, чтобы портрет мой попал на Передвижную выставку, но он боится, что у него там недоброжелатели, которые придерутся к поздней присылке и воспротивятся включению его в число выставляемых вещей. Это между нами. Очень может быть, что Кузнецов, подобно многим выдающимся людям хохлацкого происхождения, страдает несколько преувеличенной недоверчивостью к людям и склонностью усматривать недоброжелателей там, где их нет. Как бы то ни было, но узнав, что я нахожусь с Вами в дружеских отношениях, он просил меня написать Вам, прося быть за него заступником. Признаться, мне и самому хочется очень, чтобы портрет попал в Петербург. Итак, голубчик, исполните нашу общую просьбу и окажите Вашу вескую поддержку. Позвольте удушить Вас в своих объятиях. Искренно любящий, П. Чайковский

Kamenka 27 January 1893 Dear Vladimir Yegorovich! I have just arrived here from Odessa, where I spent 2 weeks conducting a few concerts. There I met an artist called N. D. Kuznetsov, who wanted to paint my portrait, and so he did; as others say, and as it seems to me, it was remarkably successful. Those Odessans who came to look at the portrait during the sitting sessions expressed exceptional delight, surprise and joy that such a first-class work of art was painted in their city. The portrait was painted in a hurry and consequently not all the desired details were finished, but if I am not mistaken, in terms of expression, vitality and reality it is truly outstanding. N. D. Kuznetsov is very keen for the portrait to go on the travelling exhibition , but he is worried that he has ill-wishers there who will carp about the late submission and will oppose its inclusion among the pieces displayed. This is between us. It may very well be that Kuznetsov, like many prominent persons of Khokol descent , is suffering from a somewhat exaggerated mistrust of people and a tendency to perceive ill-wishers where there are none. Nevertheless, on learning that I am on good terms with you, he asked me to write to you, and ask that you be his supporter. I must confess, that I myself should like the portrait to end up in Petersburg . And so, golubchik, be so good as to fulfil our joint request and provide your staunch support. Permit me to suffocate you with my embrace. With sincere affection, P. Tchaikovsky