Letter 628

Date	26 October/7 November or 27 October/8 November 1877
Addressed to	Aleksandra Davydova
Where written	Clarens
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 204–205 (partial)
Notes	Incomplete typed copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a typed copy in the Klin House-Museum Archive, which is missing the start of the letter, and may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's autograph.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

[...] Хорошенько раздумавши, я радуюсь, что она вышла, наконец, из той роли кроткой овцы, которая так умиляла тебя. Я написал ей ответ, который при сем прилагается и который я прошу тебя передать ей и прочесть с ней вместе. Засим, объясни ей, мой Ангел, что я сознаю во всем её объёме мою вииу перед ней, но пусть она знает, что я до мельчайшей подробности помню все, что произошло перед свадьбой нашей, и что ей следовало бы тоже лучше помнить, как происходило наше сближение. Она, очевидно, все позабыла; обласканная тобой, она, кажется, вообразила себе, что я добивался нашей женитьбы, что я своими любовными излияниями тронул её сердце, словом, что я кругом виноват. Ведь и она тоже сколько-нибудь виновата. Не могу скрыть от тебя, что пребывание Ант[онины] Ив[ановны] среди вас составляет самую чувствительную рану моего сердца. Я рад, то ты обласкала её, но я не рад тому, что теперь всякому каменскому жителю известна моя история. Как я покажусь. теперь среди вас, когда и Бэби даже обвиняет меня, когда и ему все известно. Как я теперь встречусь с Александрой Ивановной и всеми остальными жителями большого дома! Нужно много, много времени, чтоб без невыносимых нравственных терзаний очутиться в Вашей столь дорогой, столь необходимой для моего счастия среде. Чего только, я думаю, не было говорено обо мне? Ант[онина] Ив[ановна] своим присутствием в Каменке сделала для меня невозможным в близком будущем побывать у вас. Ради Бога, не подумай, что я тебя упрекаю! Я знаю, что ты, все что сделала, сделала именно из любви ко мне. Но я был бы более рад, если б ты ограничилась свиданием с Ант[ониной] Ив[ановной] в Одессе. Признаюсь, я даже надеялся, что в Каменке не будут знать во всей подробности моей истории. Но твоё ангельское сердце увлекло тебя слишком далеко. Я рад, что ты ласкаешь Ант[онииу] Ив[ановну], но мне тяжело, что эти ласки расточаются в ущерб мне. А главное, мне ужасно совестно, что ты ежечасно имеешь перед собой живое напоминание моего грустного положения. Мы продолжаем жить тихо и покойно здесь. Сначала я не мог наглядеться на горы, но теперь они и на меня и на Толю начинают наводить тоску и мрачное состояние духа. Я получил из Консерватории извещение, что мне ежемесячно будут высылать субсидию. Это обстоятельство повлияло на наше решение с Толей поехать в Италию. Поэтому прошу тебя адресовать следующие твои письма в Рим, [poste restante]. Эта же субсидия даёт мне возможность выплачивать милому, дорогому Леве мой долг. Толя, который собирается возвратиться в Россию через Каменку, привезёт Леве мой первый взнос. Благодарю тебя, дорогая, милая моя, за все, что ты для меня делаешь. Вряд ли скоро увижусь с тобой, но мысль о тебе и о всех твоих — есть лучшая моя отрада и утешение. Прости мне все зло, которое я причиняю вам, все заботы, которые взвалил на твою шею. Но, ради Бога, не отнимай от меня ни единой доли твоей любви ко мне. Как, по-видимому, я ни преступен, но я стою твоей любви уже одним тем, что я так безмерно люблю вас всех. О, как мне больно, что ядовитое письмо А[нтонины] И[вановны] написано из Каменки. Прощай, мой Ангел. Твой П. Чайковский Как ни противны должны быть тебе эти дрязги, но я неотступно прошу тебя передать моё письмо жене.

[...] After thorough consideration, I am glad that she has finally emerged from that role of a meek sheep that so moved you. I have written her a reply, which is enclosed herewith, and which I ask you to give to her and read with her. Whereupon, explain to her, my Angel, that I am fully aware of my role before her, but let her know that I remember down to the smallest detail everything that occurred before our wedding, and that she should also remember how our betrothal happened. She has obviously forgotten everything; under your care, she seems to have imagined that I sought our marriage, that I touched her heart with my outpourings of love, that I was wholly to blame. After all, she is also somewhat guilty. I cannot hide from you that Antonina Ivanovna's presence amongst you is the most sensitive wound to my heart. I am glad that you have treated her kindly, but I am not glad that everyone living at Kamenka now knows my story. How can I show myself amongst you now, when even Baby knows everything and accuses me. How can I now appear before Aleksandra Ivanovna and all the other residents of the big house? It will be a long, long time before I can find myself in your surroundings, which are so dear to me and so essential for my happiness, without unbearable moral torment. I can only imagine what has been said about me? Antonina Ivanovna, with her presence at Kamenka, has made it impossible for me to visit you in the near future. For God's sake do not think that I am reproaching you! I know that you did everything you did out of love for me. But I would be happier if you had confined yourself to meeting Antonina Ivanovna in Odessa. I confess I even hoped that not everyone at Kamenla would know all the details of my story. But your angelic heart carried you too far. I am glad that you indulged Antonina Ivanovna, but is hard for me that these indulgences are squandered to my detriment. And above all, I am terribly ashamed that every hour you have before you a living reminder of my sad situation. We are continuing to live in peace and quiet here. At first I could not see enough of the mountains, but now they are starting to cause melancholy and a gloomy state of mind to both me and Tolya. I have received a notice from the Conservatory that I shall be receiving a monthly subsidy. This circumstance influenced my decision to go with Tolya to Italy. Therefore, I ask you to address your next letters to Rome, [poste restante]. This same subsidy enables me to pay my debt to dear, kind Lyova. Tolya, who is intending to return to Russia via Kamenka, will bring my first instalment to Lyova. Thank you my kind dear for everything you do for me. I am unlikely to see you soon, but the thought of you and all yours is my best joy and consolation. Forgive me all the evil I have brought on you, all the worries I have placed on your shoulders. But, for God's sake, do not deprive me of a single fraction of your love for me. No matter how wrongful I may seem, I am worthy of your love simply because I love you all so immensely. Oh, how it pains me that Antonina Ivanovna's poisonous letter was written from Kamenka. Farewell, my Angel. Yours P. Tchaikovsky As horrid as these squabbles must be to you, I implore you to pass my letter to my wife.