Letter 631

Tchaikovsky Research
Date 27 October/8 November 1877
Addressed to Modest Tchaikovsky
Where written Clarens
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1482)
Publication П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 304–306
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 207–209 (abridged)
Notes Original incorrectly dated "26 October/6 November"

Text

Russian text
(original)
Clarens  26 октября
8 ноября
 1877 г[ода]

Модя! Твоё милое письма получил сегодня, а вчера прочитал присланные тобой письма Саши и А[нтонины] И[вановны]. Последнее очень любопытно и в то же время отвратительно, если сравнить его с письмом, которое она написала Толе, полученное тоже вчера. Последнее письмо замечательно тем, что из овцы, умилившей тебя да того, что даже в отдалённом будущем ты предположил возможность примирения между нами, — она вдруг явилась весьма лютой, коварной и хитрой кошкой. Я оказался обманщиком, женившимся на ней, чтоб замаскироваться, я ежедневно оскорблял её, она много от меня претерпела, она ужасается моему позорному пороку и т. д. и т. д. О, какая мерзость! Но черт с ней.

Письмо Саши тоже неприятно. По её рассказу я заключаю, что уж если Беби знает мою историю и осуждает меня, то чего же ожидать от всех других! Не скоро, или лучше сказать, никогда мне теперь нельзя будет показать носа в Каменку. Это очень грустно. Мне жаль, что Саша, увлеченная своим добрым сердцем, взяла к себе A[нтонину] И[вановну]! Это не упростит, а усложнит дело. Теперь я уже написал А[нтонине] И[вановне] моё абсолютное решение не жить с ней. Засим я предоставил ей полную свободу выбрать место жительства и требовать от меня какого она хочет удовлетворения. Но ещё раз скажу, черт с ней.

Перехожу к твоим делам, мой! Милый Модя. Вот тебе мой совет. Не говори с Конради, — это ни к чему не поведёт, потому что ты никогда не решишься высказать ему своих требований вовсем их объёме. Напиши ему обстоятельно и с достоинством. Если тебе нужно сразу крупную сумму, то попроси его выдать тебе тысячу рублей из тех десяти, которые обещаны. Прибавки двух тысяч не проси, — это мне как-то не нравится. Что касается увеличения жалования, то на это я более согласен, хотя и это мне не совсем по нутру. Если в нем есть хоть капля порядочности, то из твоего письма, которое будет прекрасно написано, он сам поймёт, что это нужно сделать. Мне кажется, что это будет более благородно, чем прямо просить прибавки. Во всяком случае, для просьбы о прибавке времени ещё мало прошло. Но, впрочем, я всё-таки не могу дать вполне разумного совета, ибо недостаточно знаю Конради.

В то время. когда ты нуждаешься в деньгах, — я внезапно сделался если не богачом, то надолго совершенно обеспеченным человеком. Известная тебе особа прислала мне 3 тысячи франков, и засим будет посылать ежемесячно 1500. Все это предложено с такой изумительною деликатностью, с такой добротой, что мне даже не особенно совестно. Боже мой! до чего эта женщина добра, щедра и деликатна. В то же время и умна удивительно, потому что она, оказывая мне такие неизмеримые услуги, делает это так, что я ни на минуту не сомневаюсь в том, что она делает это с радостью. Таким образом, я имею теперь полную возможность не только хорошо и покойно жить несколько месяцев за границей, уплатить долги и в том числе долг Леве, содержать А[нтонину] И[вановну], выписать Алёшу, помочь Котеку поехать за границу. Кстати, если он ещё в Петербурге. то ради Бога, отыщи его и скажи ему все это, но более никому на свете. Я беру с тебя честное слово, что ты никому не про говоришься. Мне, например. страшно, что ты скажешь Ларошу: никому, никому!!! Говори всем, что я получил субсидии из Консерватории и живу на эти деньги.

Мне очень бы хотелось помочь тебе в твоих денежных затруднениях; напиши мне, мой милый, и я с радостью приду lt тебе на помощь.

Я решил с Толей через несколько дней по ехать в Италию и потому прошу тебя адресовать мне письмо в Рим poste restante. Не знаю, долго ли останусь там, — но оттуда я дам тебе мой адрес, т. е. адрес того места, где я поселюсь окончательно.

Если б не письмо Ант[онины] Ив[ановны], которое меня и Толю очень уязвило, то расположение духа было бы превосходно, — конечно, насколько это возможно при столь ненормальных и грустных обстоятельствах. Каменка меня очень смущает и причиняет много грустных чувств.

Ещё один секрет я сообщу тебе. Очень странно и малодушно это, — но не могу побороть себя. Мне и Толе, обоим, до того страстно захотелось побывать в Париже, что мы решили ехать через Lausanne и Pontarlier в этот божественный город, а потом дня через три в Италию. Не правда ли, что это очень малодушно!!! Пожалуйста, храни это в тайне: мы останемся там никак, не более трёх дней и потом, не останавливаясь поедем в Рим, где я и буду ожидать письма от тебя.

Здесь погода стоит идеальная, и мы делаем превосходные прогулки ежедневно. Сейчас только мы пришли из Gorge du Chauderon, — прелестное, тихое, орошённое чудными каскадами местечко.

Вот что, Модя. Принялся бы ты теперь за писание. Когда ты, наконец, начнёшь эксплуатировать свой литературный талант. Надеюсь, что наконец все устроится настолько благоприятно, что тебе можно будет не только писать спокойно письма, но и повести и комедии. Крепко тебя целую.

Твой П. Чайковский