Letter 757

Date	12/24 February 1878
Addressed to	Lev Davydov
Where written	Florence
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 169)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 370–371 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 109–110 (abridged)

Text and Translation

The conclusion of the letter has not survived.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Флоренция 24/12 февр[аля] Милый мой Лева! Прежде всего извини, что пишу на полулистиках: вся бумага вышла, час поздний и достать негде. Благодарю за стократ милое и дружеское письмо из Питера. Ты напрасно так стараешься приглашать меня к себе, — я и без твоего приглашения намерен осчастливить тебя своим посещением и многомесячным пребыванием. Кроме того, что я желаю побывать у вас и всех вас обнять, я сплю и вижу, как бы вернуться в Россию, а если в Россию, то куда же, как не к вам? Лева! Я совершенно выздоровел, и ты напрасно думаешь, что мне нужно оправляться. Не знаю, как это случилось, но в один прекрасный день я вдруг сознал с неотразимою очевидностью, что я был несколько месяцев сряду в состоянии умопомешательства, и с такою же очевидностью, что теперь состояние это прошло. Иначе, как сумасшествием нельзя объяснить всего того, что я натворил. Тот Пётр Ильич, который женился и потом бесновался, не я, а кто-то другой. Это я говорю не шутя. В самом деле я напрасно теперь стараюсь припомнить, как все это случилось, какими силлогизмами я мог себя уверить, что я обрету блаженство и покой в женитьбе на А[нтонине] И[вановне], — не могу! Это было в буквальном смысле слова безумие. Оно продолжалось долго и потом, уже за границей, я на все смотрел чьими-то другими глазами и другой головой. Все прошло. Остались два неприятных качества: 1) неизлечимая мизантропия и 2) невероятная раздражительность. Боюсь, что выздоровевший, но очень раздражительный Пётр Ильич будет тебе и Саше в тягость, и хочу, по возможности, предупредить и облегчить эту тягость и потому прошу тебя о следующем. Для того, чтобы я был умница, не хандрил и накуролесил, нужно соблюдение следующих условий. 1) Можешь ли ты поместить меня так, чтобы, живя у тебя, я мог сколько угодно быть один, у себя, в случае, если я почувствую потребность никого не видеть? Нельзя ли нанять мне покойную комнату у какого-нибудь чистоплотного жида? Флигель слишком близок к дому, к детям, которых я обожаю, но которые всё-таки могут нарушать моё одиночество. Есть минуты, когда даже такое божественное существо, как Володя, своим присутствием может причинить мне раздражение. Ты видишь, что я выражаюсь очень откровенно. Всех вас я обожаю; я был бы счастлив, безусловно счастлив, если б мог жить целую жизнь с вами, рядом с вами, облагораживая и возвышая себя через соприкосновение с людьми, которых я считаю лучшими в мире. И тем не менее мне для спокойствия и во избежание припадков болезненной раздражительности необходимо быть всегда свободным, если захочу укрыться абсолютно от всех. 2) Нельзя ли отдалить меня и совершенно обеспечить от музыкальных, каких бы то ни было звуков днём, когда я буду заниматься. Опять скажу, что я питаю самую горячую любовь к Тане, к Вере, к Тасе, но если во время работы я услышу их гаммы и этюды, то мгновенно почту их за злейших моих врагов. Конечно, эта враждебность, мгновенно явившаяся, мгновенно и исчезнет, — но она оставит за собой на весь день состояние неудовольствия и раздражённости! 3) Нельзя ли мне добыть на время хотя бы самый паршивый инструмент? Это не необходимо, но это очень важно, ибо без работы [...] Адрес. Italia, Firenze, Hotel de Milan, Via dei Cerretani.

Florence 24/12 February My dear Leva! First of all, I'm sorry for writing on half-sheets; I'm all out of paper, it's late, and there's nowhere to obtain it. I thank you a hundredfold for your nice and friendly letter from Piter. Your strenuous efforts to invite me to see you are pointless — even without your invitation, I intend to cheer you up with my visit and stay for many months. Besides the fact that I want to visit you and hug you all, I sleep and dream of how I might return to Russia, and if to Russia, than where else if not to you? Leva! I have completely recovered, and you are mistaken to think that I need to recuperate. I don't know how it happened, but one fine day I suddenly realised with irresistible clarity that I'd been in a state of madness for several months in a row, and just as clearly that this state had now passed. There is no way to explain all my actions other than madness. The Pyotr Ilyich who married and then went on a rampage was not me, but someone else. I'm not saying this in jest. In fact, I'm now attempting in vain to recall how it all came to happen, with what syllogisms I could have convinced myself that I would find bliss and peace by marrying Antonina Ivanovna — I cannot! This was madness in its literal sense. It continued for a long while, and then, while still abroad, I saw everything through different eyes and with another head. This has all passed. There are two unpleasant aspects remaining: 1) an incurable misanthropy, and 2) an incredible irritability. I fear that the recovered, but very irritable, Pyotr Ilyich will be a burden to you and Sasha, and I want, so far as possible, to avoid and ease this burden, and therefore I ask the following of you. In order for me to be clear headed, not miserable and not to play up, the following conditions must be observed. 1) Can you put me somewhere so that, while living with you, I can be alone, by myself as much as I want, in the event that I feel the need not to see anyone? Is it possible to rent me a quiet room from some cleanly Jew? The outbuilding is too close to the house and to the children, whom I adore, but who can still disturb my solitude. There are moments when even such a heavenly being as Volodya can irritate me with his presence. You see that I'm expressing myself very frankly. I adore you all. I would be unconditionally happy if I could live my whole life with you, beside you, ennobling and elevating myself through contact with the people whom I consider the best in the world. And nevertheless, for peace of mind and to avoid bouts of painful irritability, I need to always to be free if I find myself wanting to hide from absolutely everyone. 2) Is it possible to isolate and completely protect me from the sound of music, whatever it may be, during the day when I am working? I'll say again that I feel the most ardent love for Tanya, for Vera, and for Tasya, but if I hear their scales and etudes while I'm working, then I shall instantly consider them to be my worst enemies. Of course, this hostility, appearing as it does out of nowhere, will disappear just as instantly, but it will leave behind a mood of displeasure and irritation for the whole day. 3) Couldn't I at least be have the lousiest instrument for a while? This is not essential, but it's very important, because work without it [...] Address: Italia, Firenze, Hotel de Milan, Via dei Cerretani.