Letter 880

Date	25 July/6 August 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Verbovka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1173)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 430–431 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 347–348

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Вербовка 25 июля Милый мой! Вчера получил твоё московское письмо, которое тем более меня обрадовало, что с самого твоего отъезда я все ещё не могу поправиться и вчера чувствовал себя целый день скверно, был не в духе, злился. Письмо твоё пролило целительный бальзам в мою душу. Ничего серьёзного у меня нет, — но всё-таки я не в нормальном своём состоянии здоровяка. Между прочим, у меня два дни сряду зуб болел и даже была une rage de dent, от которой случайно бывший тут Роман Ефимыч меня спас чудеснейшим средством, которое и тебе рекомендую: хлороформом. Вчера зубная боль продолжалась, но уже как отдалённое воспоминание о вытерпленной накануне боли. Мне кажется, что сегодня я уж окончательно вхожу в свою тарелку. Наступили последние дни пребывания в Вербовке Анны и Саши Переслени. Они обе уезжают 30-го в воскресенье. В этот же день и я уеду в Браилово, а Модест останется пока здесь. Вероятно, около 5-го числа мы с ним съедемся в Киеве и вместе побываем у Кондратьева, от которого ему уже недалеко до Гранкина. Лева вернулся из Чигирина третьего дня. Без него тут совершились очень важные происшествия, из которых последнее и тебя удивит: 1) умерла бабушка Горовая и 2) А. И. Шидловский покинул семейство навсегда. Это случилось три дни тому назад, и вот почему. Он целый день вместо занятий с Верой делал ей при знания в любви и довёл бедную девочку до того, что она пошла жаловаться Саше. Вечером произошло объяснение, результатом коего была его отставка от должности учителя. На другой день утром он уехал. Никто особенно не сожалеет его. Вера ликует, Тася тоже. Лева очень доволен. Вчера все, кроме меня, Веры и Нат[альи] Андр[еевны], ездили опять в Каменку. Вечером мы все соединились в Высоком и пили там чай. Вечер был восхитительный, но я мало наслаждался по нездоровью. Только к концу, особенно по получении твоего письма, почувствовал себя хорошо. Модест прочёл мне продолжение своей повести. Оно очень хорошо, но меня несколько пугает масса лиц, участвующих в повести. Вообще повесть страдает от недостаточности формы, хотя отдельные эпизоды очень удачны. Сегодня имя нины Анны. Я подарил ей 10 р[ублей]. Вечером собираются ехать в Вербовский лес. Я непостижимо охладел к охоте и весьма рад, что Лева не устраивает ничего по этой части. Целую тебя, мой голубчик. Я совсем не шутя сказал, что буду в Питере в конце августа. Даю честное слово, что буду. Твой, П. Чайковский

Verbovka 25 July My dear fellow! Yesterday I received your letter from Moscow, which made me all the more overjoyed because since your departure I still haven't been able to recover, and yesterday I felt abominable in myself all day — out of sorts, and angry. Your letter has poured a healing balm onto my soul. I don't have anything serious, but all the same, I'm not in my normal healthy state. Amongst other things, I had a toothache for two days in a row, and even had une rage de dent, from which Roman Yefimovich, who happened to be here, saved me with a wonderful remedy, which I also recommend to you: chloroform. Yesterday the toothache continued, but it was already a distant remedy of the pain I had endured the day before. It seems to me that I am finally on the mend. We are now in the final days of Anna and Sasha Peresleni's stay in Verbovka. They are both leaving on the 30th, Sunday. That same day I'll be leaving for Brailov, although Modest will be staying here for the time being. We'll probably meet around the 5th in Kiev and visit Kondratyev together, who isn't that far from Grankino. Lyova returned from Chigirin the day before yesterday. In his absence, very significant events took place here, the last of which will surprise you: 1) the old woman Gorovaya died, and 2) A. I. Shidlovsky left the family for good. This happened three days ago, and here's why. Instead of studying with Vera, he spent the whole day making declarations of love to her, and drove the poor girl to the point that she went to complain to Sasha. In the evening there was a confrontation, the result of which was his resignation as a teacher. The next morning he left. No one is particularly sorry for him. Vera is exultant, Tasya too. Lyova is very pleased. Yesterday, everyone, except me, Vera and Natalya Andreyevna, went to Kamenka again. In the evening we all gathered at Vysokoye and drank tea there. The evening was delightful, but I appreciated little it due to my ill health. Only towards the end, particularly after receiving your letter, did I feel well in myself. Modest read me the continuation of his story. It's very good, but I'm somewhat alarmed by the mass of characters participating in it. In general, the story suffers from a lack of form, although individual episodes are very successful. Today is Anna's name day. I gave her 10 rubles. In the evening they're intending to go to the Verbovka woods. I have developed an unfathomable coolness towards hunting, and I'm very glad that Lyova isn't arranging anything in this respect. I kiss you, my golubchik. I wasn't altogether joking when I said I'd be in Piter at the end of August. I give you my word of honour that I'll be there. Yours, P. Tchaikovsky