Letter 961

Date	6/18 November 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1187)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 454–456 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 449–450

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 6 ноября Хотя сегодня не твой черед, и я уже написал Моде; но всё-таки меня тянет и тебе написать, мой голубчик. Вчера я был на охоте, и хотя у меня был сильнейший понос, но наслаждение было бы огромное... если б не мысль о тебе. Мне все время было тебя жаль, ибо я знаю, что ты наслаждался бы охотой вдвое более меня и что ты будешь завидовать, читая об этом. Чего бы я не дал, чтоб ты был покоен и доволен! Мне совестно наслаждаться жизнью, когда я знаю, что Толя ею не наслаждается и не доволен ею. Из этого не следует, однако же, что ты должен скрывать от меня свои неприятности. Пиши мне всю правду, потому что, только когда я буду знать, что ты по правде мне написал хорошие о себе известия, — я буду покоен. Что касается меня, то если б только мне знать, что ты весел, то я бы больше ничего не желал. Я совершенно счастлив и покоен. Мне необыкновенно приятно здесь; я нашел в Каменке то ощущение мира в душе, которого тщетно искал в Москве и Петербурге. Не создан я для жизни в сих столицах. Впрочем, я должен сделать различие между этими двумя городами. Несмотря на все, я ужасно люблю Москву и ужасно не люблю Петербурга. И если мне надоест вести кочующую жизнь, то всё-таки я изберу Москву своим постоянным местопребыванием, разумеется, только в том случае, если воздух Москвы будет очищен от заразы. Ты догадываешься, о какой заразе я говорю. Мысль, что она в Москве, делает мне Москву ненавистной, но стоит ей переехать в другой город, и я опять буду любить первопрестольную и охотно поселюсь в ней, конечно, партикулярным человеком. А что если когда-нибудь и ты попадешь в Москву? Ну, об этом в другой раз. Я получил от Н[адежды] Ф[иларетовны] письмо, в нем она, как и следовало ожидать, просит меня не стесняться и оставаться в Каменке, если мне этого хочется, но не скрывает своей радости при мысли о моем возможном приезде. Разумеется, я всё-таки поеду и уже назначил день отъезда. Он состоится во вторник 14-го числа. Реши вопрос, приедешь ли ты на праздники в Берлин. Нечего и говорить, до чего мне хочется, чтобы это состоялось, но, вместе с тем, я бы не хотел, чтобы это помешало твоему предположенному 4-х месячному отпуску. А превесело было бы недели 2 провести с Котиком и с тобой в Берлине. О деньгах не беспокойся. Деньги будут во всяком случае. Я из 9 зайцев и одной лисицы, убитых вчера на охоте, не убил ничего, но лодстрелил зайца, убитого потом Левой. Остальные звери были убиты Дериченкой, Бодманом (3 зайца), Василием—сыном Андрея Петровича, Городецким, Левой и другими. Погода была чудная, но я был болен. Вечером принимал касторку и сегодня совсем здоров. Пиши мне: Florence, poste restante, Tchaikovsky. Надеюсь, что ты нашел мою рукопись. Ты пришлешь мне её во Флоренцию, но потом, когда я дам тебе адрес. Что Велина? Пиши мне подробно, и всего лучше в форме дневника. Кланяйся Володе. Целую тебя бессчетное число раз. Твой, П. Чайковский Неужели ты сюда ни разу мне не напишешь?

Kamenka 6 November Although it isn't your turn today, and I've already written to Modya, I am still inclined to write to you, my golubchik. Yesterday I went hunting, and although I had severe diarrhoea, it would still have given me enormous pleasure... were it not for the thought of you. I felt sorry for you all the time, for I knew that you would enjoy the hunt twice as much as I do, and that you will be envious reading about it. What I wouldn't give for you to be calm and contented! I'm ashamed to enjoy life when I know that Tolya is neither enjoying nor content with it. It doesn't follow from this, however, that you ought to hide your troubles from me. Write me the whole truth, because only when I know that you have honestly written me good news about yourself, shall I be at peace. As for me, provided I knew that you were cheerful, I should wish for nothing more. I am completely happy and at peace. It is exceptionally pleasant for me here; I have found in Kamenka that feeling of peace in my soul which I sought in vain in Moscow and Petersburg. I am not made for life in the capitals. However, I must make a distinction between these two cities. Despite everything, I like Moscow terribly, while I dislike Petersburg terribly. And should I tire of leading a nomadic life, I would still choose Moscow as my permanent residence, provided, of course, that the Moscow air is clear of contagion. You can guess what sort of contagion I am referring to. The thought that she is in Moscow makes me loathe Moscow , but as soon as she moves to another city I shall love the capital again and will gladly settle there, of course, as a private person. And what if you ever make it to Moscow? Well, this is something for another time. I received a letter from Nadezhda Filaretovna, in which, as ought to be expected, she asks me not to be shy and to stay in Kamenka if I want to, while not concealing her joy at the thought of my possible arrival. Naturally, I shall go anyway, and have already set a leaving date. It will be Tuesday the 14th. You must decide whether you will be coming to Berlin for the holidays. It goes without saying that I would like this to happen, but at the same time I wouldn't want it to interfere with your planned 4-month leave of absence. It would be so much fun to spend 2 weeks with Kotik and you in Berlin. Do not worry about money. There will be money whatever happens. I didn't kill anything out of the 9 hares and one fox that were killed while hunting yesterday, but I did shoot a hare that Lyova later killed. The other animals were killed by Derichenka, Bodman (3 hared), Vasily — Andrey Petrovich's son, Gorodetseky, Lyova and others. The weather was wonderful, but I was ill. I took castor oil in the evening and today I'm altogether well. Write to me: Florence, poste restante, Tchaikovsky. I hope that you've found my manuscript. You must send it to me in Florence, but later, when I give you the address. How is Velina? Write to me in detail, and preferably in the form of a diary. Give my regards to Volodya. I kiss you countless times. Yours, P. Tchaikovsky Will you really never write to me here?