Letter 552

Date	29 April/11 May 1877
Addressed to	Vladimir Stasov
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 738, ед. хр. 343, л. 28–30)
Publication	Русская мысль (1909), No. 3, p. 125–126 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 122–123

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

29 апреля 1877 г[ода] Никоим образом не могу понять, многоуважаемый Владимир Васильевич, из чего Вы выводите то заключение, что «решительно не годитесь мне в сочинители сценариума». Я этого нисколько не думаю. Напротив, считаю, что очень и очень годитесь. Если б Вы захотели хорошенько поискать, то конечно мог ли бы найти что-нибудь более подходящее к моей музыкальной индивидуальности. Неужели Вас удивляет, что я отказываюсь от предложенного Вами либретто? Ну скажите пожалуйста, каким образом этот героико-историко-религиозо-политико-мелодраматико-трагический сюжет мог бы увлечь меня, когда, по-Вашему же приговору, я склонен исключительно к выражению чувств нежных и любовных? И почему Вы полагаете, что не потрафив на меня один раз, мы должны прийти к тому прочному, как Вы выражаетесь, результату, что Вы не годитесь? Нет! Я глубоко уважаю Вашу эрудицию, Вашу начитанность и знание литератур всех времён и народов. Захотите только, и конечно найдёте. Другое дело Ваши музыкальные приговоры. Они меня мало смущают, и я не придаю большого значения тому обстоятельству, что Вы не признаете меня способным к сочинению хорошей оперы. Человек, называющий прелестную оперу Гуно «кучей навоза» и в то же время упивающийся музыкальным паясничеством гг. Щербачёва, Ладыженского e tutti quanti; человек, выражающийся про величайшего из музыкальных гениев, что он несносен, опакощен (sic) школой; человек, при мне однажды сказавший про какой-то романс Бородина, что он тот же «Erlkönig» Schubert'a, только во сто раз лучше, а про пиэсу Щербачёва, что она достойна лучших вещей Шумана; человек, который во всем, что я написал, упорно признает только некоторые места из двух моих симфонических вещей и не сказавший мне ни одного тёплого слова по поводу «Вакулы», т. е. наиболее ценимого мной моего сочинения, — такой человек не может свернуть меня с моей дороги. А у меня на этой дороге намечена станция: опера, и что бы Вы мне ни говорили, многоуважаемый Владимир Васильевич, про мою неспособность к этому роду музыки, я пойду своим путём, нимало не смущаясь. Из всего, что Вы мне пишете, я вывожу с прискорбием одно только заключение: что Вы не хотите для меня постараться и поискать. Это очень жаль, но оперу я всё-таки напишу. Что касается до наших пререканий о Моцарте, то я согласен с Вами, что спор тут ни к чему не поведёт. Да я ведь и не затевал спора. Я только пожалел Вас; Вы смиренно покорились (как говорите) моим сожалениям, — и я больше ничего не желаю. Скажу Вам больше: при встрече с Вами, которая всегда для меня желательна, так как, помимо несходства наших музыкальных взглядов, я всегда буду глубоко чтить Ваши превосходные человеческие и писательские качества, — я бы очень не желал слышать всего того, что говорится в Вашем кружке про музыку вообще и Моцарта в особенности. Ваши отзывы о Моцарте для меня оскорбительны, ибо я музыкант, притом же опакощенный школой не меньше моего кумира. Искренно преданный и уважающий Вас, П. Чайковский

29 April 1877 I can in no way understand, most respected Vladimir Vasilyevich, how you draw the conclusion that you are "absolutely not suited to producing a scenario". I do not think this at all. On the contrary, I think that you are indeed very suited. If you wanted to look carefully enough, then of course you could find something more appropriate to my musical individualism. Are you really surprised that I turned down your proposed libretto? Well, please tell me how this heroic-historical-religious-political-melodramatic-tragic subject could captivate me, when, in your opinion, I am inclined exclusively to expressing tender and loving feelings? And why do you think that without having swayed me on this one occasion, that we should arrive at that enduring, as you put it, conclusion that you are not suited? No! I have profound respect for your learning, your erudition, and your knowledge of the literature of all people and times. If the desire is there, then you will find it in the end. Your musical pronouncements are another matter. They trouble me little, and I do not attach much importance to the fact that you do not recognise me as capable of composing a good opera. A man who calls the Gounod's delightful opera a dung heap, and at the same time revels in the musical tomfoolery of Messrs Shcherbachev, ladyzhensky e tutti quanti; a fellow who proclaims that the greatest of musical geniuses is unbearable, contaminated (sic) by school; a fellow who once said in front of me that some romance by Borodin was the equal of "Schubert's "Erlkönig" only a hundred times better", and that a piece by Shcherbachev was worthy of Schumann's best works; a fellow who, in everything I have written, obstinately recognises only a few passages from two of my symphonic works, and who has had not a single warm word to say to me about "Vakula", i.e. my most precious work — well, such a person cannot divert me from my path. And I intend for the next stop on this path to be an opera, and no matter what you say, most respected Vladimir Vasilyevich about my incapacity for this sort of music, I shall make my own way, without being in the least disconcerted. From everything that you write to me, I regrettably draw only one conclusion: that you do not want to try to find something for me. This is a great pity, but I shall be writing an opera all the same. As for our dispute about Mozart, then I agree to you that this argument will lead nowhere. Indeed, I did not initiate an argument. I merely felt sorry for you; you have humbly submitted (as you put it) to my complaints — and I wish for nothing more. Moreover, I shall say to you: when we meet, which I always desirable for me, since notwithstanding the dissimilarity of our musical opinions, I shall always profoundly honour your excellent human and literary qualities — I should very much not want to hear everything that is said in your circle about music in general and Mozart in particular. Your opinions about Mozart are offensive to me, because I am a musician, and moreover, contaminated by school no less than my idol. Your sincerely devoted and respectful, P. Tchaikovsky