Letter 1187

Date	22 May/3 June 1879
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1238)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 572–573 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 225–226 (abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 22 мая. Вторник Здесь у нас настоящий лазарет. Ипполит в пятницу вечером заболел и до сих пор болен. У него был дифтерит, и хотя не особенно сильный, но его, бедного, очень скрутило. Он до сих пор ещё ничего не ел, страшно похудел и ослаб. Будучи ужасно мнителен, он порядочна намучил Таню и Сашу ходивших за ним, своей болезненной капризностью. Кроме того, больны Вера (впрочем, вчера она выходила) нарывом в ухе, Митя — жабой с рвотой, жаром и т. п., и Тася — расстройством желудка. Сама Саша имеет очень утомлённый и усталый вид. До сих пор ещё не решено, поедет ли она куда-нибудь и когда. Теперь её уговаривают решиться съездить, по крайней мере, в Одессу, где можно ей будет спокойно и удобно пить воды. Здесь, при вечных беспокойствах, — нет возможности привиться за серьёзное леченье. Недавно я вечерком гулял по саду, и ко мне присоединилась Таня. Мы разговорились, и вдруг она горько расплакалась. Она чувствует себя очень несчастной вследствие вечных недоразумений и неудовольствий с родственниками и дядями в особенности. Она очень хорошо понимает, что есть что-то такое в ней, мешающее ей нравиться и возбуждать к себе любовь, — но в чем заключается это нечто, — она не понимает и не может быть другой. Видно, что у неё давно наболело на сердце, и тут её горе разразилось очень трогательна. Я, конечно, утешал её, как мог, и выказал много участия и нежности. Пожалуйста, когда приедешь сюда, будь с ней нежен. Оказывается, между прочим, что Ипполит после своих петербургских неудовольствий на неё написал ей очень оскорбительное письмо. Потом они на письмах помирились, но горечь на душе у ней осталась. Я блаженствую, т. е. чувствую себя очень здоровым (тьпфу, тьпфу, тьпфу) как физически, так и морально. Замечательно, что я мало-помалу примирился с Каменкой как местностью. Мне никуда не хочется, никуда меня не тянет, за исключением, может быть, Низов, где я не прочь провести недельки две. К Н[адежде] Ф[иларетовне] ужасно не хочется. Как я бы хотел поскорее узнать, когда будет твой отпуск? Прогулку я теперь делаю ежедневно одну и ту же, т. е. в Тростянку. Третьего дня только ходил с Левой на сенокос па направлению к Косаре, очень далеко. В Тарапуне был в пятницу. Я ходил, конечна, пешком, но с Ипполитом, а не один, и в душе злился. Он, бедный, тут-то, вероятно, и простудился. Вчера получил твоё письма и читал выписку из гениального эпистолярного произведения гадины. Конечна, торопиться не нужно, и знаешь что? Может быть, в самом деле — не оставить ли её в заблуждении насчёт внушаемого ею страха и трепета? Может быть, она вследствие этого будет податливее, т. е. пойдёт на развод, чтоб напакостить мне и воображая, что я этого не хочу. Решительно приходишь в тупик перед безмерностью этой глупости!!! Вчера по случаю именин жены Мих[аила] Вас[ильевича], находящейся здесь, в большом доме был вечер с гостями. Было томительно скучно. Прощай, мой Толя милый! Когда-то ты ослобонишься? Обнимаю тебя. Твой, П. Чайковский Если придётся тебе июнь прожить в Питере, купайся ежедневно в Неве. Вот чему я буду завидовать!

Kamenka 22 May. Tuesday We have a veritable infirmary here. Ippolit fell ill on Friday evening, and is still ill. He had diphtheria, and although it wasn't particularly severe, he, poor thing, was laid very low. He still hasn't eaten anything, and he's become terribly thin and weak. Being an awful hypochondriac, he fairly tormented Tanya and Sasha, who attended to him, with his painful inconstancy. What's more, Vera is poorly with an abscess in her ear (although she left yesterday), Mitya, has quinsy, with vomiting, a temperature, etc., and Tasya has a stomach upset. Sasha herself looks very tired and worn out. It still hasn't been decided if she'll be going anywhere, and when. They are now trying to persuade her to go, at least to Odessa, where she can drink the water comfortably and in peace. Here, in the midst of constant worry, it's impossible for her to consider serious treatment. Recently I was walking in the garden, when Tanya joined me. We started to talk, and suddenly she burst into tears. She feels very unhappy due to endless misunderstandings and disagreements with relatives, and with her uncles in particular. She understands very well that there is something in her that prevents her from being liked or rousing feelings of love for her, but as for what this something is, she doesn't understand it and cannot behave differently. It is clear that she has had this pain in her heart for ages, and then her grief burst out most touchingly. Of course, I consoled her as best I could, and showed much sympathy and tenderness. Please, when you come here, be gentle with her. By the way, it turns out that Ippolit, after his unpleasantness with her in Petersburg, wrote her a very hurtful letter. They subsequently reconciled through correspondence, but she still has bitterness in her soul. I am blissful, i.e. I feel very well in myself (touch wood), both physically and mentally. It's remarkable that I've gradually become reconciled to Kamenka as a place. I don't want to go anywhere, I'm not drawn to anywhere, with the possible exception of Nizy, where I wouldn't mind spending a couple of weeks. I really don't want to go to Nadezhda Filaretovna's. How I'd like to know as soon as possible when you'll be on leave? I now take the same walk every day, i.e. to Trostyanka. The day before yesterday I went with Leva to see the haymaking over towards Kosara, very far away. I was in Tarapun on Friday. Of course I went on foot — not alone, but with Ippolit, with rage in my heart. He, poor thing, probably caught a cold there. I received your letters yesterday, and read an extract from the genius epistolary work of the viper. Of course, there's no need to rush, and do you know what? Perhaps, in fact, we should leave her under no illusions about the fear and awe she inspires? Perhaps, as a result of this, she will be more pliable, i.e. she will go for a divorce in order to spite me, imagining that I don't want this. The absolute immensity of her stupidity is like being confronted by a brick wall. Yesterday there was an evening with guests in the big house, to mark the name day of the wife of Mikhail Vasilyevich, who is here. It was painfully tedious. Farewell, my dear Tolya! When will you have your freedom? I hug you. Yours, P. Tchaikovsky If you have to live in Petersburg in June, then swim every day in the Neva. That will make me jealous!