Letter 2959

Date	27 May/8 June 1886
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1813)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 112–113 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 338–339 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 353–355 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 355 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Париж 27 мая 1886 Милый мой Моденька! Третьего дня я отправил к тебе письмо, но адресовал его прямо в Константиноград, забыв совершенно ст[анцию] Ново-Никольскую. Надеюсь, что дойдёт. Вот уж четвёртый день, что в Париже идёт нескончаемый дождь. Сырость такова, что, ложась в совершенно мокрую постель, я переношусь воспоминанием в петербургские дачи в начале июня. Насморк у меня страшнейший, и вообще погода эта самым неблагоприятным образом действует на нервы. Тем не менее был третьего дня на Courses и видел наконец знаменитый Grand Prix. Накануне у меня все утро провёл Жорж с M[ada]me Auclair (впрочем, я, кажется, уж писал об этом). Вчера я с Брандуковым, Марсиком и его женой обе­дали вместе у Мэра (обед давал я и заплатил 90 фр[анков]), а потом пошли в «Porte S[ain]t Martin», где Марсик имел даровую ложу. Наконец-то я видел «Patrie». Во-первых, скажу тебе, что постановка просто изумительная. Никогда, сколько бы ни тратили денег, у нас такой удивительной, до мелочен изящной и реальной постановки не увидишь. Иногда просто переносишься воображением в средневековый город и как будто видишь настоящую жизнь. Пиэса необыкновенно эффектная, но слишком мучительная и тяжёлая. Стрельбы бездна. На каждом шагу я вздрагивал и был вообще в та­ ком нервном состоянии, что мои компаньоны только удивлялись моим непроизвольным движениям и судорожным подёргиваниям. Из актёров мне очень понравилась M[ada]me Teissondier, а больше всех наш милый, симпатичный Marais. Был я на днях на концерте Славянского. Шарлатан! а, впрочем, эффектно обставил своё появление на эстраде. Ты спрашиваешь, что я решил с Жоржем. Покамест решил ждать Ольгу Серг[еевну] . Один не берусь решать вопроса: представляет ли разительное сходство Ж[оржа] с матерью препятствие к его усыновлению К[олей] и О[льгой], и не угрожает ли это сходство быть причиной раскрытия истины и трагических последствий оного. Что касается бумаг, то достать их вовсе не трудно. Оспу прививала ему сама M[ada]me Auclair и берётся доставить свидетельство о том. Ты спрашиваешь моего мнения насчет поездки Шлихтинга. Я ничего не вижу ни предосудительного, ни унизительного в том, что ты поедешь компаньоном его. Ведь никто не обязан знать, что ты едешь не на свой счёт. Но все зависит от вопроса — каков Шлихтинг. Если он способен дать тебе почувствовать твою скованность, — то тогда испытаешь много неприятных минут. Если же он идеально деликатен, — то отчего не думать, что путешествие это доставит тебе только удовльствие. Только во всяком случае нужно иметь немного и своих денег. Я тебе окажу денежную помощь, ибо с сентября месяца, как я сказал, буду выдавать тебе 100 р[ублей] в месяц. Итак, я стою за то, чтобы ехать. Ах, Модичка, если б ты знал, как я считаю дни и часы, приближающие меня к отъезду! Право, кажется, что я уж больше никогда не поеду за границу. Брандуков со мной почти неразлучен. Он очень мил и симпатичен. Ещё навязался ко мне какой-то молодой человек Овсянников, любитель музыки и довольно приятный юноша, хотя, как я заметил, лгун. Беляры продолжают быть очаровательны. Целую, обнимаю! П. Чайковский

Paris 27 May 1886 My dear Modenka! The day before yesterday I sent you a letter, but addressed it directly to Konstantinograd, completely forgetting the Novo-Nikolskaya Station. I hope it arrives. This is the fourth day that it's rained incessantly in Paris. The humidity is such that, lying in a completely damp bed, my memory was transported back to the Petersburg dachas in early June. I have a terrible cold, and in general this weather has had the most unfavourable effect on my nerves. Nevertheless, I was at the Courses two days ago, and finally saw the famous Grand Prix. The day before, I spent the whole day with Georges and Madame Auclair (anyway, I think I've already written about this). Yesterday I dined with Brandukov, Marsick and his wife at Mer's (I hosted the dinner and paid 90 francs), and then went to "Porte Saint Martin", where Marsick had a complimentary box. I finally saw "Patrie". Firstly, let me tell you that the production is simply astounding. No matter how much money you spend, you will never see such an astonishing, meticulously elegant and realistic production as here. Sometimes your imagination simply transports you to the medieval city, and it's as though you're witnessing real events. It's an exceptionally effective piece, but much too painful and weighty. There's a lot of shooting. I shuddered at every step, and was generally in such a nervous state that my companions were taken aback by my involuntary movements and spasmodic twitches. Out of the actors, I very much liked Madame Teissondier, and most of all, our dear, sympathetic Marais. The other day I went to Slavyansky's concert. The charlatan! Although he effectively managed his appearance on the stage. You ask what I've decided to do with Georges. For the time being I've decided to wait for Olga Sergeyevna. I alone cannot resolve the question of whether Georges's striking resemblance to his mother constitutes an obstacle to his adoption by Kolya and Olga, and whether this similarity threatens a revelation of the truth and its tragic outcome. As for the paperwork, that isn't at all difficult to obtain. Madame Auclair herself inoculated him against smallpox, and has undertaken to provide a certificate to that effect. You ask my opinion regarding the Schlichting trip. I see nothing reprehensible or humiliating in the fact that will be going as his companion. After all, nobody needs to know whether you're travelling at your own expense. But this all hinges on the question of what is Schlichting like? If he's capable of causing you to feel constrained, then you'll experience many unpleasant moments. If he is ideally delicate — then why not think that this journey will only bring you pleasure. But in any case, you need to have a little money of your own. I'll provide you with financial assistance, because from September, as I said, I'll be giving you 100 rubles a month. So I stand in favour of going. Ah, Modichka, if only you knew how I'm counting the days and hours that bring me closer to leaving! Honestly, I think that I'll never go abroad again. Brandukov is almost inseparable from me. He's very sweet and sympathetic. Some young man Ovsyannikov, a lover of music and a fairly pleasant young man, has also imposed himself upon me, although I noticed that he was a liar. The Beliards continue to be charming. Kisses and hugs! P. Tchaikovsky