Letter 1198

Date	5/17 June 1879
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1243)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 579–580 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 244–245

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 5 июня Очень был рад узнать из твоего письма, что время твоего отпуска определилось. Но всё-таки я ещё относительно себя ничего не решил. По правде сказать, я так обжился здесь и в общем мне так хорошо в Каменке, что никуда не хочется тронуться. А между тем я тоже не прочь побывать и у Кондратьева. Меня удивляет, что ты удивляешься этому. Ты сам находил, что в Низах не скучно. Всего более меня привлекает там купанье. Что касается Алексея и его сумасшедших поступков, — то ведь я во всяком случае поехал бы туда ненадолго! Что касается приглашения Н[адежды] Ф[иларетовны] пожить у нея в отдельном фольварке, то мне ужасно этого не хочется, и я покамест искусно отвиливаю, но решительного ответа не даю. Очень приглашает меня Модест в Гранкино! Не съездим ли мы вместе с тобой? Но повторяю, что больше всего мне хочется сидеть в Каменке. По предложению Веры Вас[ильевны], Саша наняла пополам с ней дачу в Крымуи переедет туда в августе. И туда тоже меня с тобой зовут! Во всяком случае я тебя весьма охотно избавляю от поездки к Кондратьеву, и если я решусь к нему съездить, то съедусь с тобой в Киеве, а может быть отложу до осени посещение его. Вера Вас[ильевна] очень мила. Бывает у нас ежедневно. Она совсем опридворилась. Из уст её так и вылетают имена её августейших друзей и знакомых. Говоря о государе, она принимает тот грустно-задумчивый вид, который Толстой подметил у Анны Павловны Шерер в «Войне и мире». Славу Богу, все более или менее здоровы, хотя всё-таки Саша имеет довольно усталый вид и должна воздержаться от продолжения курса. С бедной Натальей Андреевной случилось сегодня большое горе. Недели две тому назад, по моей просьбе, она взяла на воспитание воробьиного птенца. Сначала птенец был очень противен; потом мало-помалу стал оперяться и сделался очень мил. Все, кроме Левы, ужасно полюбили бедненького Мимишку, и он постоянно переходил с рук на руки. Вчера он заболел, сделался очень слаб, перестал принимать пищу и, наконец, сегодня околел. Наталья Андреевна целый день плачет. Мне самому грустно по милой птичке, которая была такая ручная, так любила, когда её ласкали и целовали. Вчера все ездили в вербовский лес, который очень вырос. Пили чай и гуляли. Между нами будь сказано, я несколько боюсь В[еры] В[асильевны], которая (может быть, это мне только кажется) не прочь устраивать со мной à parte и как будто ещё не совсем забыла старую слабость. Сегодня вечером ожидается французская гувернантка для Таси, по фамилии M[ademois]elle Готье. Я думаю, что в следующем письме я тебе сообщу окончательное решение насчёт того, где мы с тобой встретимся и где я проведу вообще этот месяц. Я склонен думать, что, пожалуй, никуда не тронусь. А покамест крепко обнимаю милого Тотошу. Целую. Твой П. Чайковский

Kamenka 5 June I was very glad to learn from your letter that the time of your leave has been determined. But I still haven't decided anything yet regarding myself. To tell the truth, I'm so settled in here and Kamenla is generally so good for me, that I'm reluctant to budge. Meanwhile, I wouldn't mind visiting Kondratyev either. I am surprised that you are surprised by this. You yourself didn't find it tedious in Nizy. Above all I'm drawn to the swimming there. As for Aleksey and his mad antics — I'd only be going there for a little while in any case. As regards Nadezhda Filaretovna's invitation to live with her on a separate estate, this is something I really do not want, and for the time being I'm artfully dodging this, without giving a firm answer. Modest is urging me to come to Grankino! Shall you and I go together? But I repeat that most of all I want to sit in Kamenka. At Vera Vasilyevna's suggestion, Sasha has jointly rented a dacha in Crimea with her, and they'll be moving there in August. And they've invited me and you there too! In any case, I'll very gladly spare you the journey to Kondratyev's, and if I decide to go to him, I'll meet you in Kiev, or perhaps I'll put off visiting him until the autumn. Vera Vasilyevna is very sweet. She's with us every day. She is completely pretentious. The names of her august friends and acquaintances simply fly from her mouth. Speaking about the Sovereign, she adopts that sad, pensive look that Tolstoy observed with Anna Pavlovna Scherer in "War and Peace". Everyone is more or less well, thank God, although Sasha looks rather tired, and should discontinue the treatment. A great tragedy befell poor Natalya Andreyevna today. About two weeks ago, at my request, she adopted a sparrow chick to raise. At first the chick was very horrid; then little by little he began to grow feathers and became very sweet. Everyone, besides Leva, fell in love with poor little Mimishka, and he was constantly passed from hand to hand. Yesterday he fell ill, became very weak, stopped eating his food and, finally, died today. Natalya Andreyevna has been crying the whole day. I myself am grieving for the dear little bird, who was so tame, and loved to be caressed and kissed. Yesterday we all went to the Verbovka wood, which has grown considerably. We drank tea and walked. Speaking between, I'm somewhat afraid of Vera Vasilyevna, who (perhaps it just seems to me) is not averse to being à parte with me, as though she hasn't altogether forgotten her old weakness. A French governess for Tasya, by the name of Mademoiselle Gautier, is expected this evening. I think that in my next letter I will let you have a firm decision about where we shall meet, and where I'll be spending this month in general. I'm inclined to think that I might not be going anywhere. In the meantime, I hug dear Totosha tightly. I kiss you. Yours P. Tchaikovsky