Letter 1511

Date	12/24 June 1880
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1310)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 148–149

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 12 июня 1880 г[ода] Анатоша! Пишу тебе, утомлённый до изнеможения корректурой. Ах ты, господи, что это за мука! и когда только будет конец этому! Теперь из-за границы ежедневно получаются письма. Все они очень довольны и пребыванием в Вене, где очень веселились, бывали в театрах и на гуляньях, и Франценсбаденом, где уже начали пить воды, рано вставать, вовремя гулять и обедать и т. д. Саша чувствует себя хорошо. Таня несколько меланхолична; она смущается мыслью, что Трубецкой ей изменит, что родители не позволят и т. д. По-видимому, она серьёзно за-интересована своим претендентом. Он, с своей стороны, обращался к Леве, который отвечал ему ласково, но не хочет серьёзно отвечать, пока не будет разрешения от родителей. Ната очень полезна им всем и весьма довольна заграницей. У нас здесь все благополучно, дети здоровы, и мы всё благоденствуем. Но по части вербовского хозяйства очень плохо. Дождей там не было ужасно давно; бураки сохнут; появился червь, грызущий корень; на пшенице в устрашающем количестве хлебный жук! Бедный Лева задумчив и грустен. Не везёт ему в нынешнем году; на одесской афере потерпел убыток в 4 тысячи, а доход предвидится очень плохой. Женя продолжает быть для всех невыносимой. Что ни слово — глупость; что ни поступок — бестактность! Теперь она вздумала ломаться, кокетничать — с кем бы ты думал — с Димочкой! А Димка обращается с ней донельзя непочтительно и презрительно. Он часто бывает у нас и немало доставляет развлечения. По вечерам теперь почти всегда картёж: или Лева с Модестом играют в пикет, или составляется партия в ералаш, причём мне страшно везёт. Приближается время отъезда, и представь себе, что я думаю об этом с трепетом и крайней неохотой. Ужасное я animal d'habitude. В сущности, в Каменке уж совсем не особенно хорошо, — а между тем мысль, что нужно изменить порядок жизни и привычек, ставит меня в недоумение и внушает страх, прочем до Петрова дни отсюда не тронусь. Спасибо Софье Алекс[еевне]. Наконец я получил её письмо. Батюшка в восторге. Толичка, позволь тебе дать поручение. Побывай на Мясницкой в Училище живописи и ваяния, против почты. и узнай, какие условия приёма и есть ли пансионы? Дело в том, что старший сын Сангурского обнаруживает громадные способности и нужно будет поместить его туда. Деньги даст Ник[олай] Вас[ильевич]. Но вопрос, как его поместить? Целую и обнимаю тебя бессчётно. Твой П. Чайковский Что-то давно нет от тебя писем.

Kamenka 12 June 1880 Anatosha! I'm writing to you weary to the point of exhaustion from proofreading. Oh Lord, what sort of torment is this, and just when will it end! We're now receiving daily letters from abroad. They are all very pleased with their stay in Vienna, where they had lots of fun, went to theatres and for walks, and to Franzensbaden, where they've already begun to drink the waters, rise early, and go for punctual walks, dinner, etc. Sasha feels well in herself. Tanya is somewhat melancholic; she is uneasy at the thought that Trubetsky will be unfaithful to her, that his parents won't allow it, etc. Evidently she is seriously interested in her intended. He, for his part, turned to Lyova, who answered him approvingly, but didn't want to respond seriously until he had the permission of the parents. Nata is very useful to all of them, and is very content abroad. Everything is fine here with us, the children are healthy, and we are all well. But in terms of the farming at Verbovka, it's very bad. It hasn't rained there for an awfully long time; the beetroots are shrivelling up; a caterpillar has appeared, gnawing at the roots; there are bread beetles on the wheat in horrendous numbers! Poor Lyova is sad and pensive. He's had no luck this year; he suffered a loss of 4 thousand in the Odessa affair, and the income is predicted to be very bad. Zhenya continues to be unbearable for everyone. Every word is stupid; every action tactless! Now she's taken it into her head to flirt coquettishly with — who would you think — with Dimochka! But Dimka treats her with the utmost disrespect and contempt. He often visits us, and provides no little entertainment. There are cards almost every evening now: either Lyova and Modest are playing piquet, or a party is being put together for jumble, in which I'm terribly lucky. It's nearly time for me to leave, and just imagine that I think about it with trepidation and extreme reluctance. I'm a terrible animal d'habitude. In essence, it's not especially good at all in Kamenka, and yet the thought that it's necessary to change the routine of my life and habits leaves me bewildered and fills me with dread, and otherwise I wouldn't budge from here before St. Peter's day. My thanks to Sofya Alekseyevna. I finally received her letter. The Father is delighted. Tolichka, allow me to give you an errand. Visit Myasnitskaya at the School of Painting and Sculpture, opposite the post office, and ascertain what the terms of acceptance are, and whether there are any boarding places? The fact is that Sangursky's son is showing enormous abilities, and he needs to be placed there. Nikolay Vasilyevich will provide the money. But the question is how to place him? I kiss and hug you countless times. Yours P. Tchaikovsky I've had no letters from you in ages.