Letter 875

Date	19/31 July 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Verbovka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1171)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 428–429 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 340–341

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Вербовка 19 июля Проводивши тебя, поехал в большой дом. Там шла двухчасовая суета по случаю отъезда Ипполита и всеобщего провожания. Я был болен, грустен и зол. С железной дороги поехали прямо в Вербовку. Я ехал с Натальей Андреевной в дрожках и все время молчал. Предоставляю тебе представить себе, какое ощущение я испытал в виду твоей опустевшей комнаты. Принял на ночь прописанное Дериченкой лекарство (ревень с магнезией). Спал не особенно хорошо и встал весьма рано. Желудок все ещё не совсем в порядке. Встали сегодня все очень поздно. Саша Переслени весь вечер плакала и всю ночь бредила и кричала; можешь гордиться, она, кажется, не в шутку втюрилась в тебя. Грустные мои чувства были слегка рассеяны видом Натальи Андреевны, появившейся на балконе около 10 часов и тотчас же уничтожившей 10 огурцов с мёдом и стакан кофе с большим количеством хлеба и масла. В 12 часов приехал Алёша, которого я посылал за человеком Н[адежды] Ф[иларетовны], вместе с сим последним, передавшим мне деньги, милое письмо и превосходный альбом браиловских видов. Теперь второй час. Сейчас будут обедать, а после обеда Таня с Сашей едут в Каменку к Бирюковым, а я тороплюсь воспользоваться этим случаем и написать тебе. О Модесте ни слуху ни духу. Прощай, мой дорогой. Не хандри, будь весел и жди меня. О Париже в письме Н[адежды] Ф[иларетовны] нет ни слова. Таким образом, я увижусь с тобой не раньше конца августа. Целую тебя бессчётное число раз. Твой, П. Чайковский

Verbovka 19 July After seeing you off, I went to the big house. A two-hour commotion was going on there, on the occasion of Ippolit's departure and general farewells. I was ill, miserable and angry. We went directly from the railway to Verbovka. I rode with Natalya Andreyevna in an open carriage, and was silent the whole time. I will leave it to you to imagine my feelings when I saw your empty room. I took the medicine prescribed by Derichenka (rhubarb with magnesia) at night. I didn't sleep particularly well, and rose very early. My stomach still isn't quite right. Everyone rose late today. Sasha Peresleni cried all evening and raved and screamed all night; you can be proud — it seems she's fallen for you. My sad feelings were slightly dispelled by the sight of Natalya Andreyevna, who appeared on the balcony around 10 o'clock, and immediately destroyed 10 cucumbers with honey and a cup of coffee, with a large quantity of bread and butter. At 12 o'clock, Alyosha arrived, along with Nadezhda Filaretovna's man, whom I had sent for, and who gave me money, a nice letter and an excellent album of views of Brailov. It's now one o'clock. It's time for dinner now, and afterwards, Tanya and Sasha are going to Kamenka to see the Biryukovs, and I'm hastening to take advantage of this opportunity and to write to you. Not a whisper from Modest. Farewell, my dear. Do not mope, stay cheerful and wait for me. There's not a word about Paris in Nadezhda Filaretovna's letter. Therefore, I won't be seeing you before the end of August. I kiss you countless times. Yours, P. Tchaikovsky