Letter 490

Date	2/14 August 1876
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Bayreuth
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1461)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 490–491 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 250–251 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 110–111 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 63–64 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 109 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Байрейт 2/14 августа 1876 Модя! Ты поймешь, что среди суеты, в которой я теперь обретаюсь, невозможно написать обстоятельного письма, и потому не сердись, что моё будет несвязное и коротенькое. Сейчас я получил твоё письмо. Чрез все фазы тоски, которые ты испытал, я прошёл совершенно так же, но может быть ещё с большей силой. Что касается моей болезни, то она только теперь прошла совершенно. В Париже в самый тот день, как я тебе написал, со мной вечером сделалась такая колика, что я испугался серьёзно; побежал в аптеку, купил сильнейшего слабительного, выпил громадную порцию, провёл ужасную ночь, но уж к вечеру другого дня был почти здоров. Пришлось вследствие этого провести лишний и очень скучный день в Париже. Дорогою сюда немилосердно тосковал об тебе, Коле, о России, о, Москве и ещё множество о чем. Ночевал в Нюрнберге: приехал сюда только накануне представления, в субботу 12/31; был встречен Клиндвортом; встретил целую массу знакомых и сразу попал в омут, в котором и верчусь целый день, как угорелый. Познакомился с целою массою новых лиц; был у Листа, который принял меня необычайно любезно; был у Вагнера, который теперь никого не принимает и т. д. Из известных тебе лиц здесь находятся: Рубинштейн, с которым я живу и который приехал вечером в субботу же; Ларош, который с утра до вечера пьян, Кюй, которого я свёл с Ларошем, но лишь для того, чтобы через два часа они снова поссорились и т. д. Вчера состоялось представление «Рейнгольда»: как сценическое представление эта штука меня заинтересовала и пленила изумительной постановкой; как музыка — это сумбур невероятный, через который по временам мелькают необычайно красивые и поразительные подробности. Байрейт — крошечный городишка, в который съехалось теперь несколько тысяч человек, стеснённых в помещении и необеспеченных по части утоления голода. У нас квартира нанята уже давно и очень хорошая; что касается пищи, то в первый день я насилу достал вечером ужин, а вчера получил обед только вследствие счастливого стечения обстоятельств. Во всяком случае я не скучаю, но никак нельзя сказать, чтоб я наслаждался, ибо все помыслы мои обращены к тому, чтобы как можно скорей удрать через Вену в Россию, что я сделаю, вероятно, в четверг. Ты не можешь себе представить, как я люблю тебя и Колю, и как я ежеминутно о вас думаю, и как сладко, хотя и грустно, было мне читать сегодня твоё письмо. Крепко вас обоих целую. Соне поклон. П. Чайковский Пиши мне в Вербовку.

Bayreuth 2/14 August 1876 Modya! You'll understand that in the midst of the commotion in which I now find myself, it's impossible to write a detailed letter, and so don't be angry that mine will be incoherent and brief. I have just received your letter. I went through all the phases of melancholy which you experienced, in exactly the same way, but perhaps with even greater force. As for my illness, it's only just passed completely. In Paris, on the very day that I wrote to you, I had such a colic in the evening that I was seriously alarmed; I ran to the apothecary, bought their strongest laxative, drank an enormous dose, passed an awful night, but by the evening of the next day I was nearly well. As a consequence, I had to spend an extra and very tedious day in Paris. On the way here I was mercilessly sad about you, Kolya, about Russia, about Moscow, amongst many other things. I spent the night in Nuremburg; I arrived here just the day before the performance, on Saturday 12/31; I was met by Klindworth; I encountered a whole host of acquaintances and immediately found myself in a whirlpool, in which I've been spinning like mad all day. I met a whole mass of new faces; I went to see Liszt, who received me with exceptional courtesy; I went to see Wagner, who now receives nobody, etc. Out of the people you know, the following are here: Rubinstein, with whom I'm staying and who arrived last Saturday evening; Laroche, who is drunk from morning till evening. Cui, whom I brought together with Laroche, but only so that a couple of hours later they would fall out again, etc. The performance of Rheingold took place yesterday; as a stage performance this thing interested and captivated me with its astonishing staging; as music, it's an incredible muddle, with occasional flashes of some extraordinarily beautiful and striking details. Bayreuth is a tiny little town where several thousand people have now assembled, crammed into the accommodation, and without any provision for satisfying their hunger. We've rented an apartment for quite a while, and it's very good; as for food, on the first day I was barely able to have supper in the evening, and yesterday I only managed dinner due to a fortunate combination of circumstances. In any case, I'm not moping, but I can't say that I'm enjoying myself because all my thoughts are directed towards escaping as soon as possible through Vienna to Russia, which I'll probably do on Thursday. You cannot imagine how I love you and Kolya, and how I think about you every minute, and how sweet, although sad, it was for me to read your letter today. I kiss you both hard. Regards to Sonya. P. Tchaikovsky Write to me at Verbovka.