Letter 1450
Date | 14/26 March 1880 |
---|---|
Addressed to | Modest Tchaikovsky |
Where written | Saint Petersburg |
Language | Russian |
Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1584) |
Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 383–385 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 245–247 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 81–83 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 238–240 (English translation) |
Text
Russian text (original) |
14-го марта [18]80 г[ода] Не сердись на меня, Модичка, за то, что пишу отсюда мало и бестолково. Я не могу в Петербурге ничего делать путно. Жизнь здесь для меня — постоянное томление; все мысли сосредоточены на одном — как бы поскорее уехать. Ну послушай. напр[имер], что я делал вчера и сегодня: 13-е марта. Четверг. Поздно встав (ибо пробыл у Мещерского до 3 час[ов] ночи) и, напившись чаю, побежал к Коле, дабы предупредить его, что я ошибся, обещав обедать у него на следующий день, и что я уже раньше обещал Конради обедать с ним в ресторане. Произошла же эта путаница, ибо, явившись накануне к Коле. я был встречен упрёками и маленькой сценой за то, что так долго не являлся. Оттуда пошёл к Мале, которая оказалась страшно обиженной и даже прослезилась, упрекая меня в нежелании её знать и т. д. Потом долго колебался — идти к Направнику или нет. Идти нужно, а не хочется. ибо я его боюсь, — не знаю почему. После мучительного колебания решил не идти и пошёл домой, чтобы немножко пописать. Тут вспомнил, что у меня нет ни копейки денег, и послал Акима к Бесселю за гонораром. Едва немножко поработал, как уже настало. время идти обедать к Вере Бутаковой. Но предварительно нужно было отыскать Жедринского, чтобы передать ему приглашение Бутаковых. Был в двух трактирах и не нашёл. Приехавши к Вере, получил тотчас же неприятность особого рода. Она заговорила о том, что вел[икий] кн[язь] Конст[антин] Конст[антинович] желает провести у неё вечер со мной. Меня это привело в неописанный ужас; Апухтин подал мысль, чтобы Вера Вас[ильевна] тотчас пригласила его приехать после обеда. Насилу я уговорил отложить. После обеда и чая в 10 часов я хотел идти домой, но Толя, не гулявший, хотел гулять, и нужно была гулять. Дома нашли Володю мрачного и расстроенного; — у него начались опять боли, запоры и т. д. Толя суетился с каким-то объяснением, которое нужно ему было писать Сабурову в ответ на раздраживший его запрос. Когда мы разошлись по комнатам, то моя оказалась до того натопленною, что я должен был часа 2 сидеть с отворенной форточкой и открыть трубу. Наконец лёг и спал крепко (благодаря бутылке пива), но тяжело. Сегодня утром у меня долго сидел Бессель. Принёс только половину гонорара и надоел продолжительной болтовнёй. Вдруг получается письмо от Направника, сообщающее что вел[икий] кн[язь] Конст[антин] Никол[аевич] приглашает меня сегодня обедать. Между тем я обещал Конради и Апухтину есть устрицы; фрака у меня нет, да и горло болит. С другой стороны, Направник прямо пишет, что эта нужно для моей оперы. Мучительное и долгое колебание; наконец, решаюсь написать, что сегодня не могу, но что в будущую пятницу поеду. Расстроенный этим, иду гулять. Захожу завтракать к Палкину; выпиваю больше, чем следует; получаю изжогу, усталость и сонливость, Иду шляться. Ноги насилу волочатся. Перехожу по мосткам Неву по направлению домика Петра Великого. Ветер дует немилосердно; мороз порядочный, и небо серо. У Спасителя застаю молебен. Молящиеся женщины, запах ладана, чтение Евангелия, — все это вливает в мою душу несколько спокойствия; молюсь весьма усердно и опять перехожу Неву. Иду домой, продолжая страдать изжогой. Дома пробую заниматься, но меня клонит ко сну до того, что я бросаюсь на постель, тотчас же засыпаю, но с вздрагиванием и биением сердца. Превозмогаю сонливость и чувствую себя освежённым. Пишу довольно удачно. Но пора обедать. У Чеснокова съезжаются Конради, Леля и я. Едим и пьём довольно много, на беседа вялая, скучная. После второй бутылки у Конради с Лелей завязывается политический спор; оба горячатся и говорят друг другу резкости. Является из суда Толя. Он обвинял, устал и меланхоличен; жалуется на что-то такое; поевши не много, говорит. что его тошнит и что ему нездоровится. Однако ж предлагает ехать в оперу. Я отказываюсь, ибо боюсь увидеться с Направником, которому я написал утром, что у меня болит горло. Толя недоволен и уезжает один. Мы ещё немножко сидим, и потом Леля довозит меня до дому. Идёт густой снег. На улице стало тихо, ибо слой снега заглушает шум экипажей. Дома мне делается до того скучно, что ухожу в Александринский театр. Попадаю на З-й акт «Dame aux camelias». Савина отвратительна; актёры, изображающие французских джентльменов, — лакеи. В антракте встречаю Пыляева, Аверкиева и веду с ними разговоры, Уезжаю домой. Никого нет. Прошу сонного и мрачного Акима поставить самовар. Сажусь писать тебе. Не правда ли, какая восхитительная жизнь? Впрочем я совершенно здоров и могу ещё выдержать недели две подобной жизни, — но потом уеду непременно. Спасибо тебе за письма […] Целую нежно. П. Чайковский |