Letter 2136
Date | 17/29 October 1882 |
---|---|
Addressed to | Anatoly Tchaikovsky |
Where written | Kamenka |
Language | Russian |
Autograph Location | unknown |
Publication | П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 251–252 |
Notes | Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve |
Text
Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.
Russian text (original) |
Каменка 17 окт[ября]. Воскресенье Анатоша! За всю эту неделю ничего выдающегося не произошло. Слава Богу, и Саша и Таня здоровы, и бедный Лева, которому пришлась вынести столько тревог, теперь сияет счастьем. В последние дни стоит удивительная погода, совсем летняя. Сегодня Лева с мальчиками ездили в Вербовку на охоту и принесли одного зайца. Я начинаю по временам не то что скучать, а очень желать видеть тебя, Алёшу, Модю, Кондратьевых, ну словом, всех более или менее милых 6лизких. Но нужно будет по меньшей мере выждать до ноября, ибо того требуют мои финансовые соображения и успех моих работ. В своём помещении я потерпел большое изменение и значительную неприятность. Не говоря уже о том, что с тех пор как Таня и Анна сюда переехали, я очень стеснён, так ,как не смею ни играть, когда хочу, ни ходить ночью по комнате, и т. д. Но теперь от меня отняли мою уборную для учителя Мити и Володи, который должен приехать сегодня, и вместе с тем теперь образовалась такая чересполосица, — что мало-помалу я начинаю переставать смотреть на своё жилище как [на] нечто для меня предназначенное. Это, конечно, пустяки, но при моем маниачестве эти пустяки важны. Таню нельзя не похвалить; она положительно теперь борется с собой и старается успокоить родите-лей; не знаю, долго ли это продолжится, — на благодаря насилию, которому она теперь подвергает свою дряблую натуру, здоровье её замечательно лучше. Я всё больше и больше начинаю любить Бобика, чему немало способствует то, что он со мной чем далее, тем ласковее и нежнее делается. Что это за чудное создание, что за невозмутимая кротость, что за простота, особенно по сравнению с комедиантом Митей! Ты спрашиваешь про Модеста? Он пишет мне очень невесёлые письма. Алина всячески пакостит, да кроме того Петербург ему противен; главное, он жалуется, что нет средств убегать от родных и знакомых, и ему не дают времени для работы. а между тем ему хочется кончить повесть свою. Но зато его очень утешает Коля. к[ото]рый превосходно учится у приглашённых лучших учителей и с Модестом нежнее, чем когда-либо. Радуюсь, что Паня хорошо себя чувствует. а твоему недомоганию не приписываю большого значения. Надеюсь, что это всё скоро пройдёт. Целую крепко обоих Вас: Алёша мой в отчаянии, что ты всем рассказываешь про какие-то его капиталы. Он, кажется, скрывал от родных, что у него есть деньги. а ты рассказал. Прими это, голубчик, к сведению. |