Letter 1608

Date	6/18 October 1880
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1330)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 292–293

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 6 окт[ября] Милый Толичка! Пишу тебе с облегчённым сердцем. Саша была очень серьёзно больна, и мы пережили несколько очень тяжёлых дней. С ней было то же, что в прошлом году в Петербурге, т. е. страшнейшие нервные припадки, приводившие всех в неописанный ужас. Причины, по крайней мере какой-нибудь непосредственно предшествовавшей болезни, никакой не было; но она давно уже чувствовала себя нехорошо, и следовало ожидать кризиса. Вероятнее всего, что виновница её болезни все та же Таня, которой здоровье и нравственное состояние действительно способны приводить в беспокойство. Дело с Трубецким совсем разошлось; ничего другого в виду нет, — между тем видно, что Таня скучает и томится. Как бы то ни было, но теперь Саша уже почти в нормальном состоянии и, во всяком случае, вне опасности. Ром[ан] Ефимыч не выходил от нас во все время болезни, но кончилось тем, что он как-то объелся, простудился и слег сам в Левоином кабинете. Говорят, что ничего в мире никогда не было так смешно, как бред его. Лева, Куликов и Степан, ухаживавшие за ним, держались за бока от смеха. Теперь он выздоровел тоже. Я очень много натворил в последнее время; уже написал увертюру для выставки, а также пишу и скоро кончу серенаду для струнных инструментов. Модест кончил 3-е действие своей комедии. Таня пишет, что А. В. Панаева в Крыму, и Тане предстоит услышать её на вечере у гра[фа] Адлерберг. Целую крепко. П. Чайковский Бонифаций написал и отцу и мне премилые письма. Он восхищён твоей добротой к нему. Спасибо тебе, Толяша! Возьми 25 р[ублей] у Юргенсона и внеси за содержание Сангурского.

Kamenka 6 October Dear Tolichka! I write to you with a relieved heart. Sasha has been seriously ill, and we lived through several very difficult days. The same thing happened to her as last year in Petersburg, i.e. the most terrible nervous attacks, which brought indescribable horror to everyone. There was no reason, at least no illness immediately preceding it, but she hadn't been feeling well in herself for ages, so a crisis was to be expected. In all probability, the source of her illness is still Tanya, whose health and mental state are truly capable of causing concern. The affair with Trubetskoy has altogether broken down; there seems to be no one else — meanwhile it's clear that Tanya is moping and languishing. Be that as it may, Sasha is now almost in a normal state and, in any case, out of danger. Roman Yefimovich did not leave our side during her whole illness, but it somehow ended up with him over-eating, catching a cold, and taking to his bed in Lyova's office. They say that nothing in the world has ever been so funny as his delirium. Lyova, Kulikov and Stepan, who were looking after him, were holding their sides from laughter. Now he's recovered too. I've churned out a great deal lately; I've already written the overture for the exhibition, and I'm also writing, and will soon finish, a serenade for string instruments. Modest has finished the 3rd act of his comedy. Tanya writes that A. V. Panayeva is in Crimea, and Tanya will hear her at a party at Count Adlerberg's. I kiss you hard. P. Tchaikovsky Bonifaty has written very nice letters to both his father and me. He's delighted with your kindness to him. Thank you, Tolyasha! Take 25 rubles from Jurgenson to pay for Sangursky's upkeep.