Letter 1378

Date	14/26 December 1879
Addressed to	Lev Davydov
Where written	Rome
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 170)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 467

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Рим 26/14 д[екабря] 1879 Голубчик мой Лева! Получил сейчас и с невыразимым удовольствием прочёл твоё письмо. Как всегда, когда получаю вести из Каменки, мне взгрустнулось и ужасно захотелось быть там, среди Вас. Но грех было бы жаловаться на мою теперешнюю жизнь. Уже с неделю, как я приехал сюда и поселился с Модей и Колей. Мы нашли превосходное помещение на солнце и с великолепнейшим видом на весь Рим. Живём высоко, но благодаря подъёмной машине это не составляет никакого затруднения. Кормят отлично. Погода стоит столь чудная, что нельзя описать. Тепло, как летом (конечно только днём, пока яркое солнце на небе); ветру никакого, ясность и чистота воздуха непостижимая. Модест очень удобный сожитель. Он успел да моего приезда превосходно изучить Рим и каждый день водит нас осматривать то или другое. Вечера проводим дома за собственным самоварчиком: читаем, играем на ф[орте]п[иано] и болтаем. В 12 часов ложимся, а утром, когда встанешь и отворишь окно, — солнце уже красуется во всем блеске и обдаёт комнату теплом и светом. Только в этот приезд я начинаю понимать прелесть Рима; до сих пор он мне не нравился. Модест совершенно влюблён в Рим, точно так же как и Коля. Последнему даже в шутку нельзя сказать, что мы скоро уедем: он начинает плакать. Здоровье его отлично; он очень весел, ласков и мил. В Париже мне было очень хорошо, но приходилось сильно страдать от морозов. Зато там я мог заниматься и сделал очень много; здесь же нет никакой возможности работать. Это синее небо, этот оригинальный, пёстрый, полный интересных контрастов город влекут из дому на улицу, и я только вечером могу сидеть дома. Эти вечера очень приятны. Саша мне подробно рассказывает эпизод с Кошкаровым. Этот человек внушает мне инстинктивное чувство враждебности. Он стар, уродлив, вообще неподходящ для Тани. Нане могу удержаться, чтобы не похвалить в нем то, что он полюбил Таню не за её привлекательную внешность, а за душу и ум. Дай Бог, чтоб наша Танюша не ему досталась, — но кто знает? Может быть, она не ошибается, думая, что найдёт с ним счастье? Лёвушка, я просил Влад[имира] Андр[еевича] купить нужных мне книг; если ему понадобятся деньги, не откажи оказать кредит. Господи, как мне бы хотелось расцеловать твоих деток! Обнимаю тебя и всех! Твой П. Чайковский

Rome 26/14 December 1879 My golubchik Lyova! I received your letter just now and read it with inexpressible pleasure. As always, when I receive news from Kamenka, I felt sad and awfully wanted to be there, amongst you. But it would be a sin to complain about my life at present. It has been a week since I arrived here and settled in with Modya and Kolya. We found excellent accommodation, in the sun and with a magnificent view of all of Rome. We are living high up, but thanks to a mechanical lift this does not pose any difficulties whatsoever. The food is splendid. The weather is so wonderful that it is impossible to describe. It is as warm as in summer (only during the day, of course, when the sun is bright in the sky); there is no wind, and the clarity and purity of the air is incomprehensible. Modest is a most obliging cohabitant. He managed to learn about Rome excellently before my arrival, and every day he takes us to look at something or other. We spend the evenings at home with our own samovar; we read, play the piano and chat. We go to bed at 12, and in the morning, when you rise and open the window — the sun is already shining in all its glory and showering the room with warmth and light. Only on this visit am I beginning to understand the delights of Rome; until now I did not like it.. Modest is utterly besotted with Rome, exactly like Kolya. You cannot even say in jest to the latter that we will be leaving soon, because he starts to cry. His health is splendid; he is very cheerful, affectionate and sweet. Paris was very good for me, but I had to suffer a lot from the cold. Then again, I could work and did a great deal; there is no possibility of working here. The blue sky, this original, colourful city filled with interesting contrasts draws me out of the house and into the street, and I can only sit at home in the evening. These evenings are most pleasant. Sasha has explained the episode with Koshkarov to me in detail. I have an instinctive feeling of hostility towards this fellow. He is old, ugly, and generally unsuitable for Tanya. Yet I cannot help but praise him for the fact that he fell in love with Tanya not for her attractive appearance, but rather for her mind and soul. God willing, our Tanyusha will not be taken with him — but who knows? Perhaps she is not mistaken in thinking that she will find happiness with him? Lyovushka, I have asked Vladimir Andreyevich to buy the books I need; if he find himself in need of money, do not refuse him credit. Lord, how I would like to kiss your children! I hug you and everyone! Yours P. Tchaikovsky