Letter 1066
| Date | 10/22 January–11/23 January 1879 |
|---|---|
| Addressed to | Modest Tchaikovsky |
| Where written | Clarens |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1529) |
| Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 252 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 509–510 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 205–206 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 39–40 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 200–201 (English translation; abridged) |
Text
| Russian text (original) |
Clarens 22/10 я[нваря] 1879 г[ода] Затруднительно писать дневник, когда жизнь так однообразна. Вставать было очень холодно и мучительно занимался успешно Я пишу сегодня дуэт Дюнуа с Королем и имею слабость восхищаться одной мелодией в партии Короля до того, что она непрерывно мной поётся с присущею мне страстностью и прочувствованностью исполнения. Она написана на следующий текст: Чудные мгновенья! Ты видишь, что стихи мой довольно топорные, но это не везде так. Местами вышло удачно. Алёша все ещё не совсем здоров, — у него упорный флюс, и я опять гулял один. Ходил по дороге к Веве, потом повернул в горы, шёл по очень милым и совершенно одиноким местам и вышел около Chateau des Crètes. После гулянья давал урок франц[узского] языка Алёше. Я купил ему Оллендорфа, и мы проходим по этому руководству. Он учится очень хорошо, но боже, какой ужасный и совершенно неисправимый выговор! Ты скажешь, что умнее было бы заниматься с ним русским языком, который у него плохо идёт, и это совершенно верно. Но он помешался на французском языке, и я счёл излишним препятствовать ему. Прочитавши милейшее письмо Юргенсона, сел за ненавистную работу, т. е. либретто. Часа три возился с текстом второй половины дуэта Короля с Дюнуа, но вышел победителем. За ужином было много хохоту с Marie. Я продолжаю питать большой penchant к этой милой девице. Вечером чувствовал свои нервы в очень возбуждённом состоянии от усталости и напряжения, ибо, кроме утренней работы и либретто, я писал большое ответное письмо к Н[адежде] Ф[иларетовне], которая просила меня подробно рассказать ей либретто оперы. Боялся, что проведу бессонную ночь (я уже давно перестал пить вино перед сном, но оказалось, что заснул очень скоро и спал отлично. 23/11 я[нваря] 1879 Четверг Бедный Ленька всю ночь промучился с своим флюсом, но зато к утру заснул крепко и проснулся совершенно здоровый опухоль начинает спадать. Кончил дуэт, которым весьма доволен, но вторая половина далась мне с некоторым Трудом. Что первое действие я уже кончил, — это ты знаешь. Теперь мне остаётся сделать первую, меньшую, половину второго (вторую половину я сделал во Флоренции), и таким образом у меня дня через три будут готовы два действия. Ведь это очень недурно, а я все недоволен, все ужасаюсь перед бесконечностью труда! В сущности, это лень. Хочется поскорее завоевать право ничегонеделанья. Когда кончу 2-е действие, съезжу с Алёшей проветриться в Женеву на одни сутки. Гулял с Алёшей и давал ему потом урок фр[анцузского] яз[ыка]. Потом перед самым ужином была партия в дурачки, — ну, словом, как всегда. Теперь ужин только что кончился, пишу это письмо и потом примусь за чтение «Доррит». Боже, как это хорошо! Если ты не читал, то тотчас же купи и читай. Целую тебя с необычайной крепостью. Пожалуйста, пиши дневник, как прежде. Последним твоим письмом я недоволен. Твой П. Чайковский |
