Letter 1027 and Letter 169: Difference between pages

Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
No edit summary
 
m (Text replacement - "все-таки " to "всё-таки ")
 
Line 1: Line 1:
{{letterhead
{{letterhead  
|Date=18/30 December 1878
|Date=1931 December 1869
|To=[[Modest Tchaikovsky]]
|To=[[Aleksandra Davydova]]  
|Place=[[Paris]]
|Place=[[Moscow]]  
|Language=Russian
|Language=Russian  
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 1522)
|Autograph=[[Saint Petersburg]] (Russia): {{RUS-SPsc}} (ф. 834, ед. хр. 16, л. 57–58)  
|Publication={{bib|1940/210|П. И. Чайковский. Письма к родным ; том 1}} (1940), p. 486–487<br/>{{bib|1955/37|П. И. Чайковский. Письма к близким}} (1955), p. 193–194<br/>{{bib|1962/102|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том VII}} (1962), p. 548–549<br/>{{bib|1981/81|Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography}} (1981), p. 189–190 (English translation; abridged)
|Publication={{bib|1940/210|П. И. Чайковский. Письма к родным ; том 1}} (1940), p. 141–142 <br/>{{bib|1955/37|П. И. Чайковский. Письма к близким}} (1955), p. 60 (abridged)<br/>{{bib|1959/50|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том V}} (1959), p. 195–196 <br/>{{bib|1981/81| Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography}} (1981), p. 58 (English translation)
}}
}}
==Text==
==Text==
Line 11: Line 11:
|Language=Russian
|Language=Russian
|Translator=
|Translator=
|Original text={{right|''Париж''<br/>30/18 д[екабря] 1878 г[ода]}}
|Original text={{right|Москва, 19 декабря}}
Приехал сегодня утром. Путешествие совершил очень удобно, т. е. до Турина в ''coupé-lit'', а от Турина до Парижа без пересадки в sleeping-car. Но чего это мне стоило! Запас золотых до того поубавился, что я не решаюсь остаться здесь. У меня теперь 1900 фр[анков]. Из них нужно содержать в течение недели меня, Алёшу и Котика, к[ото]рый приедет завтра, а потом нас двух с Алёшей до 1 февраля. Решительно невозможно прожить, и хотя Н[адежда] Ф[иларетовна] взяла с меня слово нестесняться, — но я ни за что не хочу просить у Ней денег. Можно бы было занять, — да тоже не хочется. Ну, словом, я решился ехать до 1-го февраля к M[ada]me Mayor. Впрочем, чтоб окончательно решить этот вопрос, я хочу поговорить завтра с Котиком, и потому решительный мой адрес ты узнаешь из письма, которое я напишу завтра ''Толе''. Не правда ли, Модя, что лучше здесь прожить хорошо неделю и потом удалиться под дешёвое крылышко M[ada]me Mayor, чем кое-как промыкать до 1-то февраля. Не забудь, что из тех же 1900 фр[анков] я должен по крайней мере 400 дать Котику при его отъезде. Я приехал в Париж с обычным удовольствием, но того, что прежде, нет. Оттого ли, что Hôtel de Hollande мне напоминает и тебя, и Толю, — оттого ли, что я отвык от шума, но только я чувствую себя ''не по себе''. Между прочим, сообщу одну особенность. Я не знаю, имеет ли для тебя всякое место свой особенный ''запах''. У меня — весьма характерный. Москва имеет свой, Берлин свой, Clarens свой, Париж свой. Парижский, совершенно особенный запах я всегда ужасно любил. Решительно не понимаю, почему сегодня я ''нюхаю, нюхаю'' он не могу найти этого запаха. Алёшей я сегодня недоволен. Во-первых, он ''денигрирует'', как и следовало ожидать; во-вторых, останавливается перед каждым магазином и говорит: вот бы купить! Положим, что это в шутку отчасти, — но я всё-таки немножко дуюсь на него.
{{centre|Милая и дорогая Саня!}}
Прости, голубчик, что давно не писал, — а главное, что ничего окончательного не дал тебе знать а музыкальной гувернантке. Поиски мои не увенчались успехом, и я теперь, припоминая, с какой уверенностью говорил тебе об этом предмете летом, стыжусь за себя. Но, право, я не думал, что это так трудно.
 
Вера Вас[ильевна] прожила здесь недели три и уехала наконец дня три тому назад с Толей, который поехал в Петербург хлопотать о месте. Я виделся с ней неоднократно. Её обращение со мной мне не очень-то понравилось; в нем весьма заметно тайное желание дать мне почувствовать, что прежнее все кончилось. Мне с ней от этого как-то неловко было. С Колей и Толей я на днях обедал у Лизав[еты] Серг[еевны]. Она очень любезна; Пётр Вас[ильевич] чрезвычайно мил. Но я всё-таки не могу к ним привыкнуть. Накануне отъезда Вер[ы] Вас[ильевны] были вечером у Катер[ины] Вас[ильевны] ''Переслени''. Она по-прежнему прелестна.
 
Не знаю, писал ли я тебе, что мои летние труды напрасны; опера моя идти в нынешнем сезоне не может. Я сначала впал в меланхолию, получив это грустное известие, — но теперь привык к ужасной мысли, что я был глупейшим образом обманут—и успокоился. Начинаю сильно подумывать о новой опере, — но не могу остановиться ни на одном сюжете; а покамест написал увертюру и 6 романсов. В Петербург не поеду; антипатия моя к этому омерзительном городу делается все сильней и сильней.


Завтракал в «''Diner de Paris''». Ну, напр[имер], могу ли я, живя в Париже, не завтракать и не обедать в «''Diner de Paris''»? А если про живу 1½ месяца, то этого нельзя. Нужно жить ''пансионом''. Это скучно. Нет, поеду к своей милой ''Майорше''!
В[ера] В[асильевна] говорила мне, что ты совсем помирилась с Ник[олаем] Вас[ильевичем]; значит вы опять надолго прикованы к Каменке. Может быть, летом опять увидимся, едва ли удастся съездить полечиться за границу. То обстоятельство, что оперу не дадут в нынешнем сезоне, расстроило все мои планы; но что всего более меня пугает, так это то, что я решительно не вижу, из каких сумм выдам обещанную Модесту сумму. Впрочем, до этого ещё далеко. Очень рад был увидеть Толю, хотя мне и не нравится, что он поехал в Петербург без всякой надобности, только чтоб деньги тратить. Адамов пишет, что ему нечего беспокоиться; что место он наверное получит. Жалко, что железная дорога не идёт прямо до ''Каменки'', а то бы наверное приехал к тебе на рождество; так хочется взглянуть на вас всех. Целую Леву и всех детей. Кланяйся Ник[олаю] Вас[ильевичу], Плескому, Дериченке, няне Фёдоре и всем.


Мне очень хотелось идти сегодня в «''Gymnase''», где дают очень хорошую пиэсу, но ради Алеши пойду в «''Châtelet''», где дают феерию «''Rothomago''». Целую тебя. В следующий раз вместо тебя хочу написать моему ''обожаемому'' мальчику Коле.
Обнимаю тебя.
{{right|Твой П. Ч.}}
{{right|П. Чайковский}}


|Translated text=
|Translated text=
}}
}}
{{DEFAULTSORT:Letter 0169}}

Revision as of 13:29, 25 January 2020

Date 1931 December 1869
Addressed to Aleksandra Davydova
Where written Moscow
Language Russian
Autograph Location Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 16, л. 57–58)
Publication П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 141–142
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 60 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 195–196
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 58 (English translation)

Text

Russian text
(original)
Москва, 19 декабря

Милая и дорогая Саня!

Прости, голубчик, что давно не писал, — а главное, что ничего окончательного не дал тебе знать а музыкальной гувернантке. Поиски мои не увенчались успехом, и я теперь, припоминая, с какой уверенностью говорил тебе об этом предмете летом, стыжусь за себя. Но, право, я не думал, что это так трудно.

Вера Вас[ильевна] прожила здесь недели три и уехала наконец дня три тому назад с Толей, который поехал в Петербург хлопотать о месте. Я виделся с ней неоднократно. Её обращение со мной мне не очень-то понравилось; в нем весьма заметно тайное желание дать мне почувствовать, что прежнее все кончилось. Мне с ней от этого как-то неловко было. С Колей и Толей я на днях обедал у Лизав[еты] Серг[еевны]. Она очень любезна; Пётр Вас[ильевич] чрезвычайно мил. Но я всё-таки не могу к ним привыкнуть. Накануне отъезда Вер[ы] Вас[ильевны] были вечером у Катер[ины] Вас[ильевны] Переслени. Она по-прежнему прелестна.

Не знаю, писал ли я тебе, что мои летние труды напрасны; опера моя идти в нынешнем сезоне не может. Я сначала впал в меланхолию, получив это грустное известие, — но теперь привык к ужасной мысли, что я был глупейшим образом обманут—и успокоился. Начинаю сильно подумывать о новой опере, — но не могу остановиться ни на одном сюжете; а покамест написал увертюру и 6 романсов. В Петербург не поеду; антипатия моя к этому омерзительном городу делается все сильней и сильней.

В[ера] В[асильевна] говорила мне, что ты совсем помирилась с Ник[олаем] Вас[ильевичем]; значит вы опять надолго прикованы к Каменке. Может быть, летом опять увидимся, едва ли удастся съездить полечиться за границу. То обстоятельство, что оперу не дадут в нынешнем сезоне, расстроило все мои планы; но что всего более меня пугает, так это то, что я решительно не вижу, из каких сумм выдам обещанную Модесту сумму. Впрочем, до этого ещё далеко. Очень рад был увидеть Толю, хотя мне и не нравится, что он поехал в Петербург без всякой надобности, только чтоб деньги тратить. Адамов пишет, что ему нечего беспокоиться; что место он наверное получит. Жалко, что железная дорога не идёт прямо до Каменки, а то бы наверное приехал к тебе на рождество; так хочется взглянуть на вас всех. Целую Леву и всех детей. Кланяйся Ник[олаю] Вас[ильевичу], Плескому, Дериченке, няне Фёдоре и всем.

Обнимаю тебя.

П. Чайковский
Retrieved from ‘https://en.tchaikovsky-research.net/index.php?title=Letter_1027&oldid=49683’