Letter 2272

Date	22 April/4 May 1883
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1698)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 133–134 (abridged) Неизвестный Чайковский (2009), p. 280–281

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Пар[иж] 22 апр[еля] [18]83 Модинька! Пожалуйста, ты не убивайся насчет меня. Уверяю тебя, что я не испытываю никаких нервностей и что вообще здоровье превосходно. Конечно, если бы можно было, я бы не оставался в Париже, — но уж если нужно, так что же делать. А главное, пожалуйста, ни в чем себя не упрекай. Ты сделал всё-то, и именного, что следовало. Что касается того, что ты мог бы меня во всем этом оставить в стороне, — то об этом даже смешно говорить. Как ты думаешь, что для меня лучше: разделить с тобой эту ниспосланную на нас невзгоду или благодушествовать где-нибудь в Риме, зная, что ты один тут бедствуешь? Про это и говорить не стоит. Мы оба жертвы рокового стечения обстоятельств. Вчера здесь был праздник и всё было заперто. Дул лютый северный ветер, и я ходил в теплом пальто. Таня спала, когда я пришёл; я просидел час с Лиз[аветой] Мих[айловной] и видя, что она все спит, ушёл. Представь себе, что вчера после обеда они втроём отправились в гипподром и проси дели всё представление, оставшись им весьма довольны. Могли ли мы месяц тому назад предположить что-нибудь подобное? Когда сегодня они рассказали мне это, — я просто привскочил от удивления. Я вчера опять обедал страшно поздно, а потом гулял в Елисейских полях. Клуб, настоящий клуб! Я упорно наблюдал за целой ватагой Риволей и Рабусов, предававшихся праздному веселью. Они пищали, кричали, бегали, иногда взявшись, за руки пели rondes высокими голосами. Слышались такие восклицания: «que cherches tu donc, Susanne?» или «je ne sais ce que j'ai, je crois que je suis enceinte», или «ah, mesdames, nous aurons chacune un homme ce soir» и т. д. А позже я видел там одно загадочно-драматическое происшествие, о котором напомни рассказать при свидании. Спал хорошо. Очень усердно работал. Таня сегодня принимала у себя в постели: совершенно хорошо себя чувствовала и была очень весела. Я уж перестал даже ожидать, что ожидаемое так долго когда нибудь случится. Ничего похожего нет, а ведь вот ты уже более 2 недель как уехал. Лева прислал 600 р[ублей]. Холод сегодня ужасный; многие в шубах ходят. Представь, что, кажется, мне придётся вполне окончить оперу раньше, чем Tаня окончит свою. Я и радуюсь, что сбуду с плеч эту тяжесть и боюсь, что без дела труднее будет ждать. Впрочем, кто знает, — может быть, все очень скоро и благополучно разрешится. Не следует отчаяваться. Целую, голубчик! Модя, я тебе говорю правду, — что не следует за меня беспокоиться. Твой П. Чайковский

Paris 22 April 1883 Modinka! Please, don't torment yourself over me. I assure you that I'm not experiencing any nervousness whatsoever, and that in general my health is excellent. Of course, if at all possible, I wouldn't be staying in Paris — but it it has to be done, then what else is there to do. And most importantly, please don't reproach yourself for anything. You did everything and exactly what you ought to have done. As for you being able to leave my involvement out of all this — that's even funny to talk about. What do you think is better for me: to share this misfortune sent upon us with you, or to be living contentedly in Rome somewhere, knowing that you alone are suffering hardship here? This isn't worth talking about. We are both victims of a coincidence of fate. Yesterday was a holiday here, and everything was shut. There was a fierce north wind blowing, and I wore a warm coat. Tanya was asleep when I arrived; I sat for an hour with Lizaveta Mikhaylovna, but seeing that she was still sleeping, I left. Just imagine that yesterday after dinner the three of them went to the hippodrome and sat contentedly through the whole performance. Could we have imagined something like this a month ago? When they told me this today, I simply leapt up in astonishment. I had dinner terribly late again yesterday, and then strolled along the Champs-Elysées. There was a Club, a veritable club! I was transfixed by a whole gang of Rivoli and Rabuses, indulging in idle fun. They squealed, screamed, ran around, sometimes holding hands and singing rondes in high voices. I heard cries of: "que cherches tu donc, Susanne", and "je ne sais ce que j'ai, je crois que je suis enceinte", and "ah, mesdames, nous aurons chacune un homme ce soir", etc. And later there I witnessed one mysterious dramatic incident, which I'll remind you tell me about when we meet. I slept well. I worked very hard. Today Tanya received me in her bed; she felt completely fine and was very cheerful. I've even ceased to anticipate that what I've been anticipating for so long will ever happen. It's not like that at all, and now you've already been gone for more than 2 weeks. Leva has sent 600 rubles. The cold is awful today; a lot of people are wearing fur coats. Just imagine that it seems I'll have to completely finish the opera before Tanya is finished here. I'm glad to be lifting this weight off my shoulders, and I'm afraid that it will be more difficult to wait without having anything to do. Anyway, who knows — perhaps everything will be quickly and successfully resolved. You mustn't worry yourself. I kiss you, golubchik! Modya, I'm telling you the truth that you shouldn't worry about me. Yours P. Tchaikovsky