Letter 3215

Date	2/14 April 1887
Addressed to	Anton Arensky
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): Institute of Russian Literature of the Russian Academy of Sciences (Pushkin House), Manuscript Department (ф. 54, No. 74, л. 7–12)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 144–147 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 78–81

Text

Russian text (original)

2 апреля 1887-го года Г[ород] Клин, с[ело] Майданово. Многоуважаемый Антон Степанович! Осенью я писал Вам, что тог да изложу обстоятельно мнение моё о «Маргарите Готье», когда, во 1-х услышу её;. а во 2-х, когда наступит для меня такая пора, что найдётся досуг для подробного изучения столь лестно для меня посвящённой мне партитуры. Мне тем более нужно было дождаться такой поры, что, как справедливо сообщил Вам С. И. Т[анеев], фантазия и Ваша, как я того ни желал, как я ни ценю Ваш замечательный талант, — действительно не понравилась мне. Легко написать человеку, которого высоко ценишь, хвалебный отзыв! Но очень трудно такому человеку сказать: «нехорошо, не понравилось»—и не поддержать такого при говоре обстоятельным изъяснением. Не будь у меня в течение всей минувшей зимы такого исключительного накопления всяческих дел и забот (и в особенности оперы моей, которая уже назначена к постановке в октябре, а между тем до сих пор не готова), то я уже давно бы исполнил долг благодарности и подобающего такому талантливому художнику, как Вы, уважения. Но в том-то и дело, что досужная пора так до сих пор и не наступила. Я все откладывал, откладывал... и наконец дождался гневного письма Вашего, в котором Вы делаете совершенно невозможные и невероятные предположения, что я не хочу Вам отвечать, что я Вас оскорбляю и т. д. За что? почему? Мнение моё о Вас как музыканте необычайно даровитом и образованном Вам известно. Как человек Вы мне всегда внушали искреннейшую симпатию, и нужно предполагать во мне полное безумие или необычайную низость души, чтобы заподозрить, что Вам за то, что Вы сделали мне честь посвящения фантазии, — я способен платить оскорблением. Гораздо проще было бы (особенно ввиду того, что Танеев сообщил Вам моё мнение) предположить, что я затягиваю свой ответ, чтобы отложить неудовольствие сообщить не хвалебный отзыв, — каковое предположение и было бы весьма близко к истине. Поспешаю успокоить Вас и просить верить в неизменные чувства искреннего дружелюбия, которое всегда питал и буду питать к Вам. Вместе с тем ещё раз благодарю Вас от всего сердца за посвящение. Я очень сильно ценю оказанное мне внимание Ваше. Но подробного отзыва о «Маргарите» всё-таки не пошлю Вам, ибо для того мне нужно было бы посвятить несколько дней тщательному изучению её, а чтобы изучить, нужно быть свободным и не иметь на душе забот. Я же дни все напролёт корплю за инструментовкой оперы, которая, вследствие, вероятно, устарелости моей и усталости, подвигается черепашьим шагом. Однако же вкратце выскажу Вам своё мнение. Во 1-х, выбор сюжета. Для меня, да и для всех друзей Ваших, было просто больно и неловко узнать, что темой для программной фантазии Вы избрали «Даму с камелиями». Каким образом, когда есть Гомер, Шекспир, Пушкин, Гоголь, Толстой, Данте, Байрон, Лермонтов и т. д. и т. д. и т. д., образованный музыкант может выбрать творение г. Дю-ма-фиса, изображающее похождения продажной девки и изображающее эти похождения хотя и с французскою ловкостью и savoir faire, но в сущности ложно, сентиментально и не без пошлости? Такой выбор был понятен в Верди, искавшем сюжета, бьющего на нервы людей эпохи упадка искусства. Но он непонятен в молодом, даровитом русском композиторе, получившем хорошее образование, в ученике Р[имского]-Корсакова, наконец в племяннике А. Потехина и друге С. И. Танеева? Но сюжет дело не моей компетенции. Перехожу к музыке. 1) Оргия. Если б отвлечься от мысли, что под оргией здесь разумеется кутёж и бал у одной [...], на котором присутствует множество других; что в этой оргии пьют шампанское, едят майонез с трюфелями, а потом пляшут канкан, — то музыка, изображающая оргию, не лишена живости, огня, движения, блеска. Она пропитана, впрочем, как и вся фантазия, Листом, и если хорошенько разобрать, то красота её внешняя, условная и ничего захватывающего в себе не заключает. Подобная красота не есть красота абсолютная, а только красивость (условная красота), — а постоянная красивость есть скорее недостаток, чем качество. Красивы всегда: Россини, Доницетти, Беллини, Мендельсон, Массне, Лист и т. д., коих имя легион. Конечно, и они мастера в своём роде. Но не и х преобладающая черта есть идеал, к коему мы должны стремиться, ибо ни Бетховен, ни Бах (который скучен, но всё-таки гениален), ни Глинка, ни Моцарт не гонялись за условною красивостью, а за идеальной красотой, проявляющейся нередко в форме, на первый, поверхностный взгляд, и некрасивой. 2) Пастораль в Буживале (Боже мой! если б Вы только знали, как непоэтичен и непасторален этот Буживаль с его cannotiers и cannotières, с его кабачками, канканами и т. п.) красив, как бывают условно 'красивы балетные пасторали, написанные не бездарным музыкантом. 3) Тема любви опять очень красива и очень напоминает Листа, не то чтобы какую-нибудь определённую мелодию Листа, а вообще его манеру, пошиб его мелодий полуитальянских, но лишённых пластичности и простоты итальянского напева. Впрочем, 3-й и 4-й такт этой темы и следующие: имеют в себе нечто не только красивое, но и прекрасное, способное пленять не только уши, но и сердце. Очевидно, что в развитии этих трёх тем, в форме, в инструментовке, в гармонии, в контрапунктах- Вы явились и в «Маргарите Готье» таким же мастером, каким были. Со стороны мастерства в композиторской технике—Вам никто и ничего сказать не может, кроме безусловной похвалы. Резюмируя все вышесказанное, я позволю себе выразить следующее общее заключение. Фантазия Ваша неудачна по замыслу, несимпатична по сюжету и мало пленительна по основным темам. Она бесконечно менее мне по душе, чем симфония и три части сюиты. Она положительно не есть шаг вперёд, а шаг, так сказать, в сторону, и я желал бы, чтобы Вы скорее возвратились на свою настоящую дорогу и обрадовали нас новыми произведениями, ещё более симпатичными и совершенными, чем симфония и сюита. Засим прошу Вас не сердиться на меня ни за невольную проволочку в ответе, ни за порицательный характер ответа. Искренне преданный и уважающий Вас, П. Чайковский