Letter 3215
| Date | 2/14 April 1887 |
|---|---|
| Addressed to | Anton Arensky |
| Where written | Maydanovo |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Saint Petersburg (Russia): Institute of Russian Literature of the Russian Academy of Sciences (Pushkin House), Manuscript Department (ф. 54, No. 74, л. 7–12) |
| Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 144–147 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 78–81 |
Text and Translation
The ellipses (...) indicate parts of the letter which have been omitted from all previous publications of this letter, and which it has not yet proved possible to restore from other sources.
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
2 апреля 1887-го года Г[ород] Клин, с[ело] Майданово. Многоуважаемый Антон Степанович!
Осенью я писал Вам, что тогда изложу обстоятельно мнение моё о «Маргарите Готье», когда, во 1-х услышу её; а во 2-х, когда наступит для меня такая пора, что найдётся досуг для подробного изучения столь лестно для меня посвящённой мне партитуры. Мне тем более нужно было дождаться такой поры, что, как справедливо сообщил Вам С. И. Т[анеев], фантазия и Ваша, как я того ни желал, как я ни ценю Ваш замечательный талант, — действительно не понравилась мне. Легко написать человеку, которого высоко ценишь, хвалебный отзыв! Но очень трудно такому человеку сказать: «нехорошо, не понравилось» — и не поддержать такого при говоре обстоятельным изъяснением. Не будь у меня в течение всей минувшей зимы такого исключительного накопления всяческих дел и забот (и в особенности оперы моей, которая уже назначена к постановке в октябре, а между тем до сих пор не готова), то я уже давно бы исполнил долг благодарности и подобающего такому талантливому художнику, как Вы, уважения. Но в том-то и дело, что досужная пора так до сих пор и не наступила. Я все откладывал, откладывал... и наконец дождался гневного письма Вашего, в котором Вы делаете совершенно невозможные и невероятные предположения, что я не хочу Вам отвечать, что я Вас оскорбляю и т. д. За что? почему? Мнение моё о Вас как музыканте необычайно даровитом и образованном Вам известно. Как человек Вы мне всегда внушали искреннейшую симпатию, и нужно предполагать во мне полное безумие или необычайную низость души, чтобы заподозрить, что Вам за то, что Вы сделали мне честь посвящения фантазии, — я способен платить оскорблением. Гораздо проще было бы (особенно ввиду того, что Танеев сообщил Вам моё мнение) предположить, что я затягиваю свой ответ, чтобы отложить неудовольствие сообщить не хвалебный отзыв, — каковое предположение и было бы весьма близко к истине. Поспешаю успокоить Вас и просить верить в неизменные чувства искреннего дружелюбия, которое всегда питал и буду питать к Вам. Вместе с тем ещё раз благодарю Вас от всего сердца за посвящение. Я очень сильно ценю оказанное мне внимание Ваше. Но подробного отзыва о «Маргарите» всё-таки не пошлю Вам, ибо для того мне нужно было бы посвятить несколько дней тщательному изучению её, а чтобы изучить, нужно быть свободным и не иметь на душе забот. Я же дни все напролёт корплю за инструментовкой оперы, которая, вследствие, вероятно, устарелости моей и усталости, подвигается черепашьим шагом. Однако же вкратце выскажу Вам своё мнение. Во 1-х, выбор сюжета. Для меня, да и для всех друзей Ваших, было просто больно и неловко узнать, что темой для программной фантазии Вы избрали «Даму с камелиями». Каким образом, когда есть Гомер, Шекспир, Пушкин, Гоголь, Толстой, Данте, Байрон, Лермонтов и т. д. и т. д. и т. д., образованный музыкант может выбрать творение г. Дюма-фиса, изображающее похождения продажной девки и изображающее эти похождения хотя и с французскою ловкостью и savoir faire, но в сущности ложно, сентиментально и не без пошлости? Такой выбор был понятен в Верди, искавшем сюжета, бьющего на нервы людей эпохи упадка искусства. Но он непонятен в молодом, даровитом русском композиторе, получившем хорошее образование, в ученике Р[имского]-Корсакова, наконец в племяннике А. Потехина и друге С. И. Танеева? Но сюжет дело не моей компетенции. Перехожу к музыке. 1) Оргия. Если б отвлечься от мысли, что под оргией здесь разумеется кутёж и бал у одной [...], на котором присутствует множество других; что в этой оргии пьют шампанское, едят майонез с трюфелями, а потом пляшут канкан, — то музыка, изображающая оргию, не лишенаживости, огня, движения, блеска. Она пропитана, впрочем, как и вся фантазия, Листом, и если хорошенько разобрать, то красота её внешняя, условная и ничего захватывающего в себе не заключает. Подобная красота не есть красота абсолютная, а только красивость (условная красота), — а постоянная красивость есть скорее недостаток, чем качество. Красивы всегда: Россини, Доницетти, Беллини, Мендельсон, Массне, Лист и т. д., коих имя легион. Конечно, и они мастера в своём роде. Но не их преобладающая черта есть идеал, к коему мы должны стремиться, ибо ни Бетховен, ни Бах (который скучен, но всё-таки гениален), ни Глинка, ни Моцарт не гонялись за условною красивостью, а за идеальной красотой, проявляющейся нередко в форме, на первый, поверхностный взгляд, и некрасивой. 2) Пастораль в Буживале (Боже мой! если б Вы только знали, как непоэтичен и непасторален этот Буживаль с его cannotiers и cannotières, с его кабачками, канканами и т. п.) красив, как бывают условно красивы балетные пасторали, написанные не бездарным музыкантом. 3) Тема любви   имеют в себе нечто не только красивое, но и прекрасное, способное пленять не только уши, но и сердце. Очевидно, что в развитии этих трёх тем, в форме, в инструментовке, в гармонии, в контрапунктах Вы явились и в «Маргарите Готье» таким же мастером, каким были. Со стороны мастерства в композиторской технике — Вам никто и ничего сказать не может, кроме безусловной похвалы. Резюмируя все вышесказанное, я позволю себе выразить следующее общее заключение. Фантазия Ваша неудачна по замыслу, несимпатична по сюжету и мало пленительна по основным темам. Она бесконечно менее мне по душе, чем симфония и три части сюиты. Она положительно не есть шаг вперёд, а шаг, так сказать, в сторону, и я желал бы, чтобы Вы скорее возвратились на свою настоящую дорогу и обрадовали нас новыми произведениями, ещё более симпатичными и совершенными, чем симфония и сюита. Засим прошу Вас не сердиться на меня ни за невольную проволочку в ответе, ни за порицательный характер ответа. Искренне преданный и уважающий Вас, П. Чайковский |
Most respected Anton Stepanovich!
In the autumn, I wrote to you that I would set out my detailed opinion of "Marguerite Gautier", firstly, once I had heard it, and secondly, when I had sufficient free time to study thoroughly the score dedicated to me, which is most flattering. Furthermore I needed to wait for such a time because, as S. I. Taneyev rightly informed you, no matter how much I wished it, no matter how much I appreciated your remarkable talent, your fantasia did not please me. It is easy to write a complimentary review to someone you value highly! But it is very difficult to say to such a person "it is no good, I did not like it", and not to support such a statement with a detailed explanation. If I had not had such an exceptional accumulation of all sorts of affairs and worries throughout last winter (and in particular my opera, which is already scheduled to be staged in October, but in the meantime is still not ready), then I should have long ago fulfilled my duty of gratitude and respect befitting such a talented artist as you. But the fact of the matter is that the free time has not yet arrived. I kept putting it off, and putting it off... until ultimately I received your angry letter, in which you make utterly impossible and incredible assumptions, that I do not want to answer you, that I am insulting you, etc. What for? Why? You know my opinion that you are an exceptionally gifted and educated musician. As a person you have always inspired me with the most sincere sympathy, and one must assume complete madness or an extraordinary baseness of my soul in order to suspect that I am capable of repaying you with an insult for the honour of devoting a fantasy to me. It would have been much simpler (especially in view of the fact that Taneyev told you my opinion), to assume that I am delaying my answer in order to postpone the displeasure of reporting an unpraiseworthy review — an assumption which would have been very close to the truth. I hasten to reassure you and ask you to believe in the immutable feelings of sincere friendship that I always have had and will continue to have for you. At the same time, I once again thank you with all my heart for the dedication. I very much appreciate your attention to me. But I shall still not send you a detailed review of "Margarita", because for that I would need to devote several days to studying it carefully, and studying requires freedom, and an untroubled soul. All my days are fully taken up with the instrumentation of the opera, which, probably as a result of obsolescence and fatigue, is progressing at a snail's pace. However, I shall briefly express my opinion to you. Firstly, the choice of subject. For me, and indeed for all your friends, it was simply painful and awkward to learn that you had chosen "Dame aux Camélias" as the theme for your programmatic fantasia. How on earth, when there are Homer, Shakespeare, Pushkin, Gogol, Tolstoy, Dante, Byron, Lermontov, etc. etc. etc., can an educated musician can choose a creation by Mr Dumas-fils, depicting the adventures of a fallen woman, and depicting these adventures, albeit with French adroitness and savoir faire, but in a way that is in essence, false, sentimental, and not without vulgarity? Such a choice was understandable in Verdi, who was seeking a subject that would strike a nerve with people in an era of artistic decline. But it is incomprehensible in a young, gifted Russian composer, having received a fine education as a student of Rimsky-Korsakov, and finally the nephew of A. Potekhin and a friend of S. I. Taneyev! But the subject is not my area of competence. I shall turn to the music. 1) The Orgy. If we can ignore the idea that by orgy here we mean a party and a ball at home [...], at which numerous others are present; that in this orgy they drink champagne, eat mayonnaise with truffles, and then dance the can-can — then the music depicting the orgy is not devoid of liveliness, fire, movement, and brilliance. However, like all fantasias, it has the influence of Liszt, and if one looks carefully, then its beauty is superficial, derivative, and includes nothing remarkable of itself. Such Beauty is not absolute beauty, but merely beautiful (derived from beauty), and to be constantly beautiful is rather more of a defect than a quality. Rossini, Donizetti, Bellini, Mendelssohn, Massenet, List, etc., whose names are legion, are always beautiful. Of course, they are also masters of their kind. But their predominant feature is not the ideal to which we should strive, for neither Beethoven, nor Bach (who is tedious, but a genius all the same) , nor Glinka, nor Mozart, pursued the conventionally beautiful, but an ideal of beauty, which often manifested itself in a form that, at a first, superficial glance, was unattractive. 2) The pastorale in Bougival (My God! if only you knew how unpoetic and unlike a pastoral this Bougival is, with its cannotiers и cannotières, with its taverns, can-cans, and the like), has beauty, in the way that ballet pastorales, written by a not mediocre musician, have a conventional beauty. 3) The love theme again is most beautiful and very reminiscent of Liszt — not of any identifiable Lisztian melody, but of his general manner, his quasi-Italian style, yet devoid of the flexibility and simplicity of the Italian melody. However, the 3rd and 4th bars of this theme as follows: have in themselves something not only of beauty, but also of loveliness, capable of captivating not only the ears, but also the heart. It is obvious that in your development of these three themes, in form, in scoring, in harmony, in counterpoint, displayed in Marguerite Gaultier, that you are the same master that you were. In terms of mastery of compositional technique, then no-one can say anything to you besides unconditional praise. Summarising all the aforementioned, I shall allow myself to express the following general conclusion. Your fantasia is unsuccessful in concept, with an unsympathetic subject, and main themes that contain little of interest. It is infinitely less to my liking than the symphony and the three movements of the suite. It is decidedly not a step forward, but a step sideways, so to speak, and I should like you to quickly return to your true path and delight us with new works, even more charming and perfect than the symphony and the suite. Whereupon, I ask you not to be angry with me either for the involuntary delay in replying, or for the disparaging nature of the reply. Your sincerely devoted and respectful, P. Tchaikovsky |
