Letter 3456

Date	1/13–9/21 January 1888
Addressed to	Nikolay Kashkin
Where written	Lübeck and Hamburg
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 216)
Publication	Театр (25 October 1908) (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 319–320.

Text

Russian text (original)

Любек 13/1 января 18[88] Ну, можно ли было ожидать, что я встречу Новый год в Любеке? Вот уж 2 дня как я здесь, и предстоит ещё остаться 3 суток. Этот отдых в незнакомом городе, в одиночестве и полной свободе, оказывает на меня необыкновенно благотворное влияние. Он до того нужен был, и я до того счастлив, что могу целый день молчать и ни с кем не сталкиваться, — что ощущение спокойствия и свободы заглушает всякое чувство тоски. Я встречал Нов[ый] году себя в комнате и нисколько не грустил. Утром занимаюсь зубрением вещей, которые придётся дирижировать, перед обедом гуляю (погода чудная), в 1¼ обедаю в табльдоте и упорно молчу, наблюдая за целой толпой актёров и актрис, сидящих рядом со мной; потом гуляю, работаю, а вечером третьего дня был в бане, а вчера в театре. Приезжал Барнай на одну гастроль; давали «Отелло». Барнай гениален. Кто бы мог подумать, что в Любеке прекрасный, освещённый электричеством театр, с железной занавесью на случай, пожара, вообще с полным комфортом и безопасностью. Самый город очень симпатичен или кажется мне таким благодаря наслаждению, которое я испытываю от одиночества и свободы. Про, пребывание в Гамбурге я писал Губертам. Виделся с Бюловым. Он и жена 3 очень любезны, но какая-то перемена в отношении ко мне есть. Ратер очень любезен и мил. Мы с Бродским таки покутили в погребе после репетиции. 14/2 января Удовольствие моё кончилось. Вчера пошёл в «Африканку». В антракте меня ловят несколько господ; оказалось, что меня узнали; пошли знакомства, разговоры о музыке, просьба, пойти в клуб, обещание навещать меня, уговаривание остаться и т. д. Я объявил, что болен, иду спать, что завтра утром уезжаю и т. д. В том числе приставал русский Огарёв, автор дилетантской оперы, которую давали в Шверине. Отчаяние моё было бесконечно. Сегодня велел портье говорить всем, что я уехал, и просидел безвыходно в комнате. Получил известие, что мне назначена пенсия в 3 тыс[ячи] р[ублей]. 20/8 января Я здесь уже четвёртый день. Было три репетиции. Музыканты с первой минуты отнеслись с сочувствием, иные даже восторженно. Оркестр хуже Лейпцигского. На второй репетиции, когда стали играть концерт (ор. 23), оказалось, что букв нет, что в партии гобоя на стр[анице] 1-ой есть ноты, и на 4-ой есть, а на 2-ой и 3-ей пустая и т. п. Было ужасно неприятно, и стоило невероятных усилий, чтобы дело совсем не расстроилось. Я злился на себя, что не взял партий, игранных в Москве. 21 янв[аря] Публичная репетиция была третьего дня в 2 часа, а утром в девять простая репетиция. Можешь себе представить, до чего я устал. Шло очень хорошо. Затем у Ратера был торжественный банкет и я говорил немецкий спич. Вчера состоялся концерт. Все шла от лично. Публика была очень довольна, и успех настоящий. Сапельников играл превосходно. После концерта был ужин во фраках у Бернута. Было человек сто. Я должен был сказать большую немецкую речь, которую приготовил заранее. Потом говорились разные речи в мою честь. Очень лестно, очень приятно. Но господи, чего все это мне стоит!! Ей-Богу, кажется, не выдержу. От посетителей, приглашений и т. п. отбою нет. Сегодня в Tonkünstlerverein торжество в мою честь. Сейчас еду к Musikdirektorу Лаубе, который с своим оркестром будет играть разные мои вещи. Ты мне прислал письмо от Souchon, председателя общества авторов в Париже. При письме должен быть акт, а акта нет. Где он застрял? Пришли мне, ради Бога. Фридрих бомбардирует меня телеграммами, что я должен 27 дать свой концерт в Дрездене, и требует, чтобы 24 я был на репетиции. Я решительно отказываюсь и телеграфировал, по совету всех здешних, что расходы его заплачу. Обнимаю. П. Чайковский