Letter 3705
Date | 19/31 October 1888 |
---|---|
Addressed to | Yuliya Shpazhinskaya |
Where written | Frolovskoye |
Language | Russian |
Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2112) |
Publication | П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 344–345 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 574–575 |
Text
Russian text (original) |
19 окт[ября] среда [18]88 с[ело] Фроловское Давно что-то не писал я Вам, добрейшая Юлия Петровна, а между тем Вы переживаете такое время, когда очень интересно иметь известия именно от меня. Но, к сожалению, пока ещё решительно не могу Вам ничего сообщить существенного; разве только расскажу Вам теперь, когда все благополучно, в каком одно время я был беспокойстве. Помните, что Погожев в ответ на моё письмо о «Змеёныше» тотчас же отвечал, что сделает псе возможное и что секрет будет соблюдён. После того недели через 2 я получаю от него запрос: «а где же пиэса»? 'Между тем пиэса была послана заказной бандеролью в одно время с письмом. Можете себе представить моё беспокойство! Пропала рукопись, черновик которой, может быть, автор и не сохранил. Я произвёл тщательное следствие в Клинской почтовой конторе, и здесь все оказалось в порядке, о чем я немедленно сообщил Погожеву, который отвечал, что он со своей стороны, несмотря на все меры к отысканию рукописи, — не может найти её. Тут был обмен нескольких писем и депеш, и я наконец было уже решился сказать Вам всю правду, — как вдруг депеша: «простите, рукопись нашлась». Разумеется, эта проволочка очень некстати, ибо каждый день среди сезона дорог. Погожев писал, что нужно дождаться очереди. Теперь я скоро сам буду в Петербурге и Похлопочу, чтобы поскорее решили: да или нет. Относительно эпизода сплетни прошу, не будем больше говорить. А всё-таки эта сплетня, всё-таки я в ней раскаиваюсь, ибо без всякой надобности причинил Вам огорчение. На днях, ехавши в Москву, виделся с И[пполитом] Вас[ильевичем] и от самого Клина до Москвы беседовал с ним. Он имеет очень цветущий и весёлый вид, быть может оттого, что и в Петербурге и в Москве ставятся его новые пиэсы и он на успех их сильно рассчитывает. Про «Старые годы» говорит, что эта пиэса ему особенно удалась. Я буду в Москве в то время, когда её будут давать, и непременно буду на первом представлении. Уж не помню, когда я Вам в последний раз писал, и сообщал ли я Вам, что друг мой Губерт, болезнь которого так огорчала меня, умер. Я окончил свои труды и теперь готовлюсь к своим концертам и к дирижированию «Онегиным» в Праге. Еду я в Петербург 30 октября; 5-го ноября мой концерт; 12-го — концерт в Муз[ыкальном] общ[естве] там же, в коем я дирижирую; на другой день еду в Прагу, где 18-го идёт «Онегин», засим у меня 2 концерта в Праге и после того, вероятно, я вернусь домой до рождества, а после праздников опять придётся ехать в Западн[ую] Европу. Мне очень горько читать в Ваших письмах о недомогании почтеннейшей Софьи Михайловны! Будем надеяться, что это обойдётся. Если сейчас напишете, то адресуйте сюда; после того в Питер (15, Фонтанка), а после я Вам дам адрес. Разумеется, из Петербурга буду писать Вам. Простите, Многоуважаемая Юлия Петровна, что так скверно пишу. Будьте здоровы! Ваш П. Чайковский |