Letter 1000

Date	3/15 December 1878
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Florence
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2909)
Publication	П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 1 (1934), p. 524–525 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 505–506 To my best friend. Correspondence between Tchaikovsky and Nadezhda von Meck (1876-1878) (1993), p. 400–401 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

Villa Bonciani 15/3 д[екабря] Воскр[есенье] 8 часов Прежде всего отвечу на Ваши вопросы. 1) В театре Nuovo я сидел как раз под ложей, где были Ваши, следовательно, Юлия Карловна приняла за меня кого-нибудь другого. Я же хорошо видел Ваших, ибо в антрактах выходил в партер. A propos. Это самый чистенький и хорошенький театрик из всех мною виденных в Италии. 2) Ларош уже много лет сотрудничает в «Моск[овских] вед[омостях]», но пишет редко. Его рецензентская карьера началась у Каткова большой статьёй о Глинке в «Русском вестнике», и потом до переезда в Петербург он долго был там музыкальным рецензентом. Со времени переезда в Петербург он пишет только изредка. 3) Про которую жену Лароша Вы спрашиваете, друг мой? Известно ли Вам, что он женился во второй раз в 1876 году? Первая его жена умерла в мае 1875-го. Теперешняя его жива и живёт вместе с ним в Петербурге. 4) Первая моя опера есть «Воевода». Она написана на либретто Островского, очень плохо составленное. Музыка в общем чрезвычайно слабая, и я уже лет 7 назад предал партитуру сожжению. Она была поставлена в конце января 1869 г[оду] в Москве и была дана около 10 раз. Из неё сохранились только танцы. 5) Настоящим образом писать я начал 25 лет, и первое моё сочинение, исполненное публично, была кантата на текст оды Шиллера. Она была исполнена на публичном акте Петербургской консерватории, под управлением А. Рубинштейна, во дворце в[еликое] к[нягини] Елены Павловны в декабре 1865 г[оду]. Вслед за этим я переехал в Москву, и в марте 1866 г[оду] на концерте Н[иколая] Гр[игорьевича] игралась моя увертюра, о которой я, кажется, однажды Вам писал, рассказывая историю моих отношений к Рубинштейну. Вы замечаете, милый друг, что я очень быстро читаю. Это совершенно верно, но это недостаток, одно из проявлений моей нервности. Я все делаю с лихорадочною поспешностью, как будто боясь, что отнимут занимающую меня книгу, ноты или бумагу, на которой пишу. Но спешность эта отражается как на читаемом мной, так и на сочиняемом. Я забываю очень скоро прочитанное, так что моя начитанность не идёт мне впрок. Я прямая противоположность Лароша в этом отношении. Он читает не так скоро, но зато с большим выбором и сохраняя все прочитанное в памяти. Память у него феноменальная. Это ходячая библиотека: он все знает, обо всем имеет основательное понятие. На сочиняемом спешность тоже отражается нередко. За билет в концерт благодарю Вас от души, мой милый друг. Но зачем Вы беспокоитесь посылать за ним? Ведь я могу взять без всяких затруднений при входе. Если Вы ещё не посылали, то не трудитесь, дорогой мой друг. Я нарочно посылаю это письмо с вечера, чтобы Вы не трудились посылать за билетом, тем более, что я ещё не решил, пойду ли. Если давно ожидаемая рукопись придёт наконец, то я соблазнюсь и засижусь. Впрочем, классический концерт в Италии, — это курьёзно. Я велел Алёше уйти, не дожидаясь ответа, дабы Вы не писали вечером. Ваш П. Чайковский