Letter 1011

Date	8/20 December 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Florence
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1196)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 474 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 522–523

Text

Russian text (original)

Флоренция 20/8 д[екабря] 1878 Милый мой Толичка! Получил сегодня письмо твоё. Что ты пишешь мне не особенно часто и не особенно много, — это для меня ничего, — лишь бы знать, что ты здоров. А вот что ты жалуешься на скуку и дурное расположение духа, — это мне крайне неприятно. С радостью поделился бы с тобой тем полным покоем и бодрым настроением, в коих нахожусь. Да, увы, сделать этого нельзя. Пожалуйста, милый, постарайся наконец допытаться, что тебе нужно для того, чтобы сколько-нибудь быть довольным, и что именно тебя раздражает. Ибо бороться с врагом можно только тогда, когда его знаешь, и преследовать цель можно, когда её видишь. Я бы мог думать, что тебя раздражает служба, но из писем вижу, что, напротив, ты весьма философски смотришь на неё. Согласись, голубчик, что и в самом деле не стоит из-за неё особенно сокрушаться! Ведь в сущности дрязги Сабурова или вообще служебные мелкие неудачи-сущий вздор. Мне кажется, что на службу нужно смотреть исключительно как на средство достигнуть самостоятельного положения. Если же служба не при чем в твоём неудовольствии, то тогда я не понимаю, что тебя сокрушает. Разве что глупая и бешеная петербургская жизнь? Вот это я, понимаю. Но при этом тотчас же вспоминаю, что ты попри роде вовсе не мизантроп и очень непрочь жить на людях! Впрочем, так легко из удобного, спокойного и тёпленького уголка читать мораль хандрящему в бешеном Петербурге человеку, — но от этой морали пользы тебе никакой. Мне бы безумно хотелось, чтоб всё это кончилось и чтоб ты, наконец, стал бодрее и веселее; хотелось бы помочь тебе, — а как, не знаю и вот пишу мораль, которой не нужно. Я знаю только то, что ты чуднейший мужчина, которого решительно все любят (не считать же Сабурова!), у которого есть все данные, чтоб быть если не вполне счастливым, то снисходительно-довольным жизнью, а между тем ты недоволен, а следовательно и я недоволен. Ну, довольно об этом. Ничего нового. В ожидании сюиты я принялся сочинять сцену из будущей оперы и с таким азартом, что про бедную сюиту позабыл. Осталось жить здесь не делю. Потом поеду в Париж. Так как у Котека на рождестве каникулы, так как он очень огорчён, что наше свидание не состоялось, и так как мне очень хочется его видеть и поиграть с ним, то я решился выписать его на несколько дней в Париж. Прощай, родной! Крепко обнимаю. Ради Бога, будь повеселей и не огорчайся таким вздором, как холодность и глупость Саши Переслени и Тани. Глупые девчонки и больше ничего. Твой П. Чайковский Планы мои такие: великий пост или значительную часть его провести в Питере, а потом с тобой поехать на святую в Каменку. Ради Бога, не забудь поблагодарить от меня Велину за депешу. Я хотел ей писать, но забыл её имя. Получил ты шведские деньги или нет? Вообще, как денежные дела? Ещё раз целую. П. Ч. (Не забудь, что нужно писать теперь в Париж, Hôtel de Hollande, Rue de la Paix.)