Letter 1019

Date	12/24 December 1878
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Florence
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1520)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 480 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 534–535

Text

Russian text (original)

Флоренция 24/12 д[екабря] 1878 Хорошо, что я сел тебе писать теперь, а не утром. Я уже немножко успокоился, — а то тебе досталось бы на орехи. Я получил твоё письмо и читал его с невыразимым удовольствием (форма дневника чудесная), как вдруг в конце нашёл пассаж с старым Кольрейфом, который меня удивил, рассердил и разозлил. Ты знаешь, как иногда я из пустяков раздражаюсь по поводу писем. Может быть, это оттого, что нельзя сейчас же отозваться на раздражившее известие. Ты пишешь мне, что не плюнул в рожу Кольрейфу, а напротив, рассыпался в благодарностях. Признаюсь тебе, что хотя я и сам страдаю отсутствием того, что ты называешь гражданским мужеством, но у тебя это отсутствие переходит за границы дозволенного. Плевать в рожу Кольрейфу было, конечно, излишне, но ещё более излишни благодарности. Следовало просто сказать, что того, что он предлагает, не нужно, — и больше ничего, и сказать это тут же, сейчас, а не писать на другой день. Да и написал ли ты? Ты в подобных случаях бываешь крайне легкомыслен и беспечен. Прошу и умоляю тебя, если ты не написал, то сейчас же написать, что так как я о разводе вовсе не помышляю, — то его шпионничанья вовсе не нужно. Меня мороз подирает по коже, когда я подумаю, что плюгавый старичишка уже начал подбираться к этой гадине, а эта гадина (несмотря на глупость, очень хитрая) узнала об этом и всем кричит, что я подсылаю к ней шпионов. Ведь мне только то и нужно, чтобы она знала, что я думаю о ней столько же, сколько о прошлогоднем снеге. Только полным игнорированием её я могу добиться чтобы она лишилась всяких надежд и навсегда оставила в покое как меня, так и всех Вас. Я хотел сгоряча писать и Альбрехту, и Поликсене Ивановне и т. д. Но теперь одумался и прошу только тебя, Модя, непременно и сейчас же написать. Очень может быть, что все это с моей стороны болезненное и пустое только раздражение. Но стоит только упомянуть имя гадины, чтоб я тотчас почувствовал себя сумасшедшим, раздражённым донельзя. Имя этой твари причиняет мне просто какую-то физическую боль, и я тебя умоляю без нужды никогда не упоминать обо всей этой пакости. Прости, что выругался, — но у меня теперь отлегло от сердца. Письмо это сверх абонемента. Ради Бога, продолжай мне писать такие же чудные письма, но не заканчивай их подобным финалом. Я вообще сегодня зол. Да и есть с чего. Сюиты я все ещё не получаю. П. Чайковский Теперь пиши в Париж, Hôtel de Hollande