Letter 1078
| Date | 21 January/2 February 1879 |
|---|---|
| Addressed to | Aleksandra Davydova |
| Where written | Clarens |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 17, л. 72–73) |
| Publication | П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 518–519 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 63–64 |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
Голубушка моя Саша! Хотя братья мне не писали о дне Вашего выезда, но полагаю, что скоро он должен уж свершиться, если ещё не свершился. В Петербург я не писал ни разу ни тебе, ни Леве потому, что предполагал, что через братьев Вам обо мне были известны все подробности. Я с своей стороны знал и следил очень внимательно, с самым лихорадочным интересом за всем, что Вы делали. Из последнего письма Модеста я вижу, что речь шла о представлении Тани её величеству. Ишь куда нашу Таню метнуло! Сгораю от нетерпения узнать, состоялось ли это. Вообще мне было в высшей степени приятно узнать, — что Таня немало веселилась и что все вы, кажется, не скучали. Тем не менее мне очень приятно будет теперь думать о том, что Вы уже в Каменке, что ты сугубо наслаждаешься Юрием, Бобиком и остальным, что все по-старому и что милое и тёплое. Ваше гнёздышко заключает в себе уже не только одних птенцов, но и родителей. Пока Вы были в Питере, я и радовался за Вас, и часто на меня находила маленькая грусть, когда я припоминал, что Юрий так долго был без своей мамы, что Вы не могли так долго умиляться, слушая его болтовню, смотря на его херувимоподобную физиогномию. Получил ли Бобик ноты? Надеюсь, что да и что скоро он, пожалуй, и играть их примется. Про себя скажу следующее. Живу в насиженном уголке своём, и живу приятно, хотя несколько монотонно, — но зато у меня кипит работа. Решительно никого не вижу; общество моё состоит из Алёши, Marie (девушки, той самой, которую я рекомендовал тебе и которую я ужасно люблю), из книг, нот. Дела так много, что я не замечаю, как день проходит. Маленькая тоска очень часто нападает на меня по вечерам потому, что вечером работать нельзя, и тут является потребность в обществе, особенно если не попалось для чтения что-нибудь очень интересное. Но вообще я совсем не скучаю. Останусь я здесь ещё 1½ недели. Отсюда отправлюсь в Париж, где проживу недели три, и потом помаленьку начну приближаться к Каменке. В Петербурге пробуду несколько дней, в Москве, может быть, тоже, — но во всяком случае весну проведу у Вас, точно так же, как и лето и осень. Напрасно я ломал себе голову, как бы устроить около Вас какое-нибудь помещение, на которое я мог бы смотреть как на свой постоянный domicile. Я даже писал об этом Леве, но вряд ли это возможно. Придётся до вольствоваться флигелем, который, впрочем, вполне обитаем. Однако же, если Лева что-нибудь придумает, я буду глубоко счастлив. Целую Вас всех, моих милых и дорогих. Как-то Веруша веселилась в Питере? Напиши мне, Ангел мой, как Вы проехали, как нашли детей? Твой П. Чайковский Поцелуй за меня ручку у Александры Ивановны и Лизав[еты] Вас[ильевны], Нате поклон и безешку. Бобику лишний поцелуй. Впрочем я всех Вас страх люблю. |
My golubushka Sasha! Although our brothers didn't write to me about the date of your departure, I believe that it should be soon, if it hasn't happened already. I didn't write to you or Lev once in Petersburg, because I assumed that you would have detailed news about me through our brothers. For my part, I knew and paid great attention to everything that you did, with the most feverish interest. From Modest's last letter, I see that there was talk about introducing Tanya to Her Highness. Just look how far our Tanya has gone! I'm burning with impatience to find out whether this happened. In general I was extremely pleased to learn that Tanya was having plenty of fun, and that you didn't seem to be at all fed up. Nevertheless, I'll be very pleased to thank that you're already in Kamenka now, that your are thoroughly enjoying being with Yury, Bobik and the others, that everything is as it used to be, and that you're nice and warm. Your nest now comprises not only the chicks, but also the parents. While you were in Piter I was happy for you, and often felt a little sad when I remembered that Yury had been without his mother for so long, that I couldn't help but be moved, listening to his chatter and looking at his little cherubic face. Did Bob receive the music? I hope so, and perhaps he'll soon start playing it. As for myself, I'll tell you the following. I'm living in my own cosy corner, and life is pleasant, although somewhat monotonous, but my work is in full swing. I see absolutely nobody; my company consists of Alyosha, Marie (the same girl that I recommended to you, and whom I love terribly), and books and scores. I'm so busy that I don't notice how the day passes. I very often have mild attacks of homesickness in the evenings, because I cannot work then, and I start to feel the need for company, especially if I haven't managed to find anything very interesting to read. But generally I'm not fed up at all. I'm staying here for another 1½ weeks. I'll be going from here to Paris, where I'll stay for three weeks, and then I'll gradually start drawing closer to Kamenka. I'll stay in Petersburg for a few days, perhaps in Moscow too, but whatever happens I'll spend the spring with you, just like the summer and autumn. I've been racking my brains in vain about how to arrange some sort of accommodation near you that I could regard as my permanent domicile. I even wrote about this to Lev, but it's almost impossible. I'll have to make do with the outbuildings, which are quite inhabitable anyway. However, if Lev comes up with something, I'll be profoundly happy. I kiss you all, my good and dear ones. Did Verusha have fun in Piter? Write to me, my Angel, about how your journey was, and how the children are? Yours P. Tchaikovsky Kiss Aleksandra Ivanovna and Lizaveta Vasilyevna's hands for me, and bow and plant a kiss on Nata. An extra kiss for Bobik. Anyway, I love you all terribly. |
