Letter 1104

Date	10/22 February 1879
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1538)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 263–264 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 534–535 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 218–219 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 102–103 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 212–213 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Париж 22/10 февр[аля] 1879 Милый Модя! Был сегодня на poste restante, почему-то был уверен, что найду от тебя письмо, — но срезался. Особенно интересного и нового ничего не произошло. Вчера был в опере. Давали «Фрейшюца» и «Иедду», новый балет. «Фрейшюц» доставил мне большое удовольствие; в первом акте во многих местах глаза мои увлажались слезами. Во втором Краус доставила мне большое удовольствие прекрасным исполнением арии Агаты. «Волчья долина» поставлена совсем не так блестяще, как я ожидал. Третий акт курьёзен по французской бесцеремонности, с которой они позволили себе, с одной стороны, интеркалировать «Invitation à la valse» с глупейшими танцами, а с другой стороны — вычеркнуть роль пустынника, который является в конце для развязки. Что касается балета «Иедда», то ни пресловутая танцовщица San-Galli, ни пресловутая музыка г. Метра, ни пресловутая роскошь постановки нимало не удовлетворили меня, и я ушёл тотчас после 2-ой картины. Такой рожи, как San-Galli, я ещё никогда на сцене не видел. Вазем, в сравнении с ней, — Венера Милосская. В общем нужно сознаться, что Grand Opéra страшно упал. Я все эти дни хорошо занимался и удачно окончил большой ансамбль 2-ой картины 2-го акта. С Н[адеждой] Ф[иларетовной] у меня какие-то совсем новые отношения. В последнее время она совсем перестала мне писать под предлогом, что у неё так болят голова и глаза, что она не может писать. Чтобы не терзаться, получая мои письма и сознавая себя неспособной отвечать, она просила меня писать не более раза в неделю. Во Флоренции было как раз наоборот. Она мне писала каждый день, и я тоже. Мне кажется, что просто ей надоело вести переписку. Как бы то ни было, но оно выходит очень странно. На что ей понадобилось, чтобы я жил в Париже в одно время с нею? Во Флоренции мы ежедневно виделись и переписывались, — здесь, если б не Пахульский, который приходит брать уроки, — то между нами решительно ничего не было бы общего: к сожалению, нужно сознаться, что отношения наши ненормальны и что от времени до времени ненормальность эта сказывается. Я перестал скучать и примирился с Парижем, — но я бы сейчас, сию минуту, с радостью полетел бы в свой милый Clarens, об котором не могу думать без стеснения сердца. Там я жил, по твоему выражению, и как мне хочется, и как Бог велит. По поводу Бога. Гуляя сегодня, мне пришла в голову следующая мысль. Может ли истинно и сознательно верующий мириться без страдания с мыслью, что Бог, которому он с детства привык поклоняться в своей церкви, обращаться к нему на своём языке, соблюдая свои местные обряды, воплощая его в те образы, которые приняты в иконописном стиле его народа, — что этот Бог есть тот же, к которому обращаются гнусливые католические патеры и всякие другие иностранные попы. По-моему нет, ибо я решительно не мирюсь с мыслью, что наш русский господь Бог есть тот же, которому поклоняются в Madeleine. Целую тебя, Модя, а также Колю. Твой П. Чайковский Недавно зашёл в Café de la Rotonde и там в «Голосе» нашёл твою статейку о бенефисе Dika Petit. Интересные новости я узнал в ней. Напр[имер], что есть знаменитый драматург Октав Орелье!!! Модя, нужно самому делать корректуру!!!!

Paris 22/10 February 1879 Dear Modya! I went to the poste restante today, for some reason certain that I would find a letter from you — but I was stopped in my tracks. Nothing particularly interesting or new has happened. I was at the opera yesterday. They were giving "Freischütz" and "Yedda". "Freischütz" gave me great pleasure; in many parts of the first act my eyes were moist with tears. In the second, I greatly enjoyed Kraus's wonderful performance of Agatha's aria. The "Wolf's Glen" wasn't staged as brilliantly as I'd expected. The third act was curious for the French lack of ceremony with which they allowed themselves, on the one hand, to intercalate the "Invitation à la valse" with the stupidest dances, while on the other hand striking out the role of the hermit, who appears for the denouement at the end. So far as the ballet "Yedda" is concerned, the neither the notorious dancer San-Galli, nor Mr Métra's notorious music, nor the notorious luxury of the production satisfied me in the least, and I left straight after the 2nd scene. I've never seen such a sour face as San-Galli on the stage. By comparison, Vazem is the Venus de Milo. In general it must be said that the Grand Opéra has declined terribly. I've been working well this whole time, and have successfully finished the large ensemble in the 2nd scene of the 2nd act. I have an altogether new relationship with Nadezhda Filaretovna. Recently she has stopped writing to me altogether, under the pretext that her head and eyes hurt so much that she cannot write. In order not to be tormented by receiving my letters, knowing that she was unable to answer, she asked me to write no more than once a week. In Florence it was just the opposite. She wrote every day, and so did I. It seems to me that she was simply fed up with carrying on the correspondence. Be that as it may, it comes across as very strange. Why was she so insistent that I should live in Paris at the same time as her? In Florence we saw each other and corresponded every day; here, were it not for Pachulski, who comes to take lessons, then we would have absolutely nothing in common: unfortunately it must be said that our relationship is abnormal, and that from time to time this abnormality manifests itself. I have ceased to be miserable and have reconciled myself with Paris — but now, at this very moment, I would gladly fly to my dear Clarens, which I cannot think about without a heavy heart. There I lived, as you put it, both as I wish and as God commands. Speaking of God. While walking today, the following thought came into my head. Can a true and conscientious believer endure their suffering with the idea that the God whom he has been accustomed to worship since childhood in his church, addresses him in his own language, observing his local rites, embodying him in their own images, which are depicted in the iconographic style of his people — that this God is the very same one to whom the foul Catholic priests and all manner of other foreign clerics turn? I think not, because I absolutely cannot accept the idea that our Russian Lord God is the same one who is worshipped on the Madeleine. I kiss you Modya, and Kolya too. Yours P. Tchaikovsky I went to the Café de la Rotonde recently, and there in "The Voice" I found your little article about Dika Petit's benefit. I learned some interesting news from it. For example, that there is a famous playwright called "Octave Aurelier"!!! Modya, you need to do the proofreading yourself!!!